VOL-2-No-9-9-2016

1. VOL 2, No 9 (9) (2016)
Sciences of Europe
(Praha, Czech Republic)
ISSN 3162-2364
The journal is registered and published in Czech Republic.
Articles in all spheres of sciences are published in the journal.
Journal is published in Czech, English, Polish, Russian, Chinese, German and French.
Articles are accepted each month.
Frequency: 12 issues per year.
Format - A4
All articles are reviewed
Free access to the electronic version of journal
All manuscripts are peer reviewed by experts in the respective field. Authors of the manuscripts bear responsibil-
ity for their content, credibility and reliability.
Editorial board doesn’t expect the manuscripts’ authors to always agree with its opinion.
Chief editor: Petr Bohacek
Managing editor: Michal Hudecek
 Jiří Pospíšil (Organic and Medicinal Chemistry) Zentiva
 Jaroslav Fähnrich (Organic Chemistry) Institute of Organic Chemistry and Biochemistry
Academy of Sciences of the Czech Republic
 Smirnova Oksana K., Doctor of Pedagogical Sciences, Professor, Department of History
(Moscow, Russia);
 Rasa Boháček – Ph.D. člen Česká zemědělská univerzita v Praze
 Naumov Jaroslav S., MD, Ph.D., assistant professor of history of medicine and the social
sciences and humanities. (Kiev, Ukraine)
 Viktor Pour – Ph.D. člen Univerzita Pardubice
 Petrenko Svyatoslav, PhD in geography, lecturer in social and economic geography.
(Kharkov, Ukraine)
 Karel Schwaninger – Ph.D. člen Vysoká škola báňská – Technická univerzita Ostrava
 Kozachenko Artem Leonidovich, Doctor of Pedagogical Sciences, Professor, Department
of History (Moscow, Russia);
 Václav Pittner -Ph.D. člen Technická univerzita v Liberci
 Dudnik Oleg Arturovich, Doctor of Physical and Mathematical Sciences, Professor, De-
partment of Physical and Mathematical management methods. (Chernivtsi, Ukraine)
 Konovalov Artem Nikolaevich, Doctor of Psychology, Professor, Chair of General Psy-
chology and Pedagogy. (Minsk, Belarus)
«Sciences of Europe» -
Editorial office: Křižíkova 384/101 Karlín, 186 00 Praha
E-mail: info@european-science.org
Web: www.european-science.org

2. CONTENT
ART STUDIES | ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
Романова Л.В.
ФОЛЬКЛОРНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В МУЗЫКЕ
УРАЛЬСКИХ КОМПОЗИТОРОВ...........................4
CHEMICAL SCIENCES | ХИМИЧЕСКИЕ НАУКИ
Салькеева Л.К. , Тайшибекова Е.К.,
Сугралина Л.М. , Минаева Е.В. , Макин Б.К. ,
Абайдильдин Т.А. , Салькеева А.К.
СИНТЕЗ НОВЫХ ФОСФОРИЛИРОВАННЫХ
ПРОИЗВОДНЫХ ТЕТРА-N-
МЕТИЛОЛГЛИКОЛУРИЛА ...................................9
MEDICAL SCIENCES | МЕДИЦИНСКИЕ НАУКИ
Абдряхімов Р.А. , Абдряхімова Ц.Б.
МЕДИКО-ПСИХОЛОГІЧНІ АСПЕКТИ ТА
НАСЛІДКИ ЧАСТКОВОЇ ВТРАТИ ЗОРУ
ТРАВМАТИЧНОГО ҐЕНЕЗУ В ДОРОСЛОМУ
ВІЦІ ..........................................................................13
Bobronnikova L.R.
PREDICTORS FOR METABOLIC DISORDERS
PROGRESSION IN PATIENTS WITH
COMORBIDITIES OF ARTERIAL
HYPERTENSION AND DIABETES MELLITUS
TYPE 2 .....................................................................21
Буздиган О.Г.
ОПТИМІЗАЦІЯ ЛІКУВАННЯ І
ПСИХОСОЦІАЛЬНОЇ РЕАБІЛІТАЦІЇ ХВОРИХ
НА ШИЗОФРЕНІЮ З УРАХУВАННЯМ ЇХ
КЛІНІКО-ФУНКЦІОНАЛЬНИХ ГЕНДЕРНИХ
ОСОБЛИВОСТЕЙ ..................................................25
Кульбашна Я.А., Никонов В.В., Гудар’ян О.О.,
Ідашкіна Н.Г.
ІДЕНТИФІКАЦІЯ СПЕЦІАЛЬНИХ
КОМПЕТЕНТНОСТЕЙ МАГІСТРА У ГАЛУЗІ
СТОМАТОЛОГІЇ: ПРОЕКТ...................................33
Гударьян А.А., Ширинкин С.В.
РЕЗУЛЬТАТЫ КОМПЛЕКСНОГО ЛЕЧЕНИЯ
ДЕНТАЛЬНОГО ПЕРИИМПЛАНТИТА..............38
Денисенко Л.Н.
ФОРМИРОВАНИЕ ЗДОРОВЬЕСБЕРЕГАЮЩЕГО
ОБРАЗА МЫШЛЕНИЯ У СТУДЕНТОВ -
СТОМАТОЛОГОВ .................................................44
Иванов А.Н., Степанов А.В., Вериго Е.Н.
БЫТОВЫЕ ФОТОПОВРЕЖДЕНИЯ ОРГАНА
ЗРЕНИЯ. ..................................................................47
Майстренко Н.А., Ромащенко П.Н.,
Криволапов Д.С.
ИНТРАОПЕРАЦИОННЫЙ
НЕЙРОМОНИТОРИНГ ПРИ ТРАДИЦИОННЫХ
И МАЛОИНВАЗИВНЫХ ОПЕРАЦИЯХ НА
ЩИТОВИДНОЙ ЖЕЛЕЗЕ.....................................54
Лютов К.В., Сашко А.А.
ОРГАНИЗАЦИЯ МЕДИЦИНСКОЙ ПОМОЩИ
НА ДОГОСПИТАЛЬНОМ ЭТАПЕ ПРИ
КРУПНОЙ АВАРИИ НА УГОЛЬНОЙ ШАХТЕ
КУЗБАССА..............................................................60
Орленко В.Л., Іваськіва К.Ю., Гончар І.В.,
Кравчук Е.Ю., Корсак І.С., Глазовська І.І.
ОЦІНКА ФУНКЦІЇ СЕРЦЯ, ОСНОВНИХ
КЛІНІКО-ЛАБОРАТОРНИХ ПОКАЗНИКІВ У
ХВОРИХ НА ЦД 2 ТИПУ З НАДМІРНОЮ
МАСОЮ ТІЛА ТА ОЖИРІННЯМ ........................64
Савіна М.В.
ТИПОЛОГІЯ ІНДИВІДУАЛЬНО-
ПСИХОЛОГІЧНИХ ПАТЕРНІВ ПОДРУЖЖІВ В
РОДИНАХ ЖІНОК З РІЗНИМ СТАНОМ
АДДИКТИВНОЇ ПОВЕДІНКИ ТА ЗДОРОВʼЯ
СІМʼЇ ........................................................................69
Sergatskiy K.I., Nikoisky V.I., Budachev S.A.
SKIN PLASTY AREA OF THE PERINEUM OF
PATIENTS AFTER REPEATED NECRECTOMY,
AIMED AT COMBATING THE ANAEROBIC
INFECTIONS OF PATIENTS WITH ACUTE
PARAPROCTITIS....................................................72
Тенюков В.В., Никитин В.В., Аудрюc Йозенас,
РАСПРОСТРАНЕННОСТЬ ПРОЯВЛЕНИЙ
МЕТАБОЛИЧЕСКОГО СИНДРОМА И
ВОЗМОЖНЫЕ ПУТИ ЕГО ПРОФИЛАКТИКИ..79
Щербаков А.С., Петрикас И.В., Файзулова Э.Б.
ВЗАИМОСВЯЗЬ МЕЖДУ ДИСФУНКЦИЕЙ
ВНЧС И ПОСТУРАЛЬНЫМ ДИСБАЛАНСОМ..87
Цветанова К., Цветкова С., Юлиева Д.,
Занфирова Л., Томов С., Димитров Т.
УДОВЛЕТВОРЁННОСТЬ РАБОТОЙ КАК
ПСИХОСОЦИАЛЬНЫЙ ФАКТОР СРЕДИ
ВРАЧЕЙ АНЕСТЕЗИОЛОГОВ И ЕЁ СВЯЗИ СО
СТРЕССОМ НА РАБОЧЕМ МЕСТЕ ....................90

3. Цветков Т.П.
КАЧЕСТВЕННЫЕ ОТЛИЧИЯ В ТЕЧЕНИИ
КЛИМАКТЕРИЧЕСКОГО СИНДРОМА (КС) У
ЖЕНЩИН – КОРЕННЫХ НАРОДНОСТЕЙ
ДАЛЬНЕГО ВОСТОКА В МЕНОПАУЗЕ И
ВОЗМОЖНЫЕ СПОСОБЫ ЭФФЕКТИВНОЙ И
БЕЗОПАСНОЙ ДИФФЕРЕНЦИРОВАННОЙ
ТЕРАПИИ КС ПРИ НАЛИЧИИ ЯРКОЙ ПСИХО-
ЭМОЦИОНАЛЬНОЙ СИМПТОМАТИКИ ..........93
Юдін М.А.
ОСОБЛИВОСТІ ПСИХОСОЦІАЛЬНОГО
ФУНКЦІОНУВАННЯ ПАЦІЄНТІВ
КОСМЕТОЛОГІЧНОГО ПРОФІЛЮ З
ДИСГАРМОНІЧНИМ САМОВІДНОШЕННЯМ
ТА ЗАВИЩЕНОЮ САМООЦІНКОЮ .................98
Ямайкина И.В.
ВОЗМОЖНАЯ ПРИЧИНА ОТНОСИТЕЛЬНОГО
ДОЛГОЖИТЕЛЬСТВА ЖЕНЩИН – ВЫБОР
БОЛЕЕ ЗДОРОВОГО И БЕЗОПАСНОГО ОБРАЗА
ЖИЗНИ, ОБУСЛОВЛЕННЫЙ ГЕНДЕРНЫМИ
ОСОБЕННОСТЯМИ ХАРАКТЕРА ....................101
VETERINARY SCIENCE | ВЕТЕРИНАРНЫЕ НАУКИ
Авдеенко В.С., Сенгалиев Е.М., Булатов Р.Н.
БИОХИМИЧЕСКИЕ ПРОЦЕССЫ В КРОВИ
СУЯГНЫХ ОВЕЦ ПРИ РАЗВИТИИ
СУБКЛИНИЧЕСКОГО КЕТОЗА ........................109

4. 4 SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | ART STUDIES
ART STUDIES
ФОЛЬКЛОРНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ В МУЗЫКЕ УРАЛЬСКИХ
КОМПОЗИТОРОВ
Романова Л.В.
Уральская государственная консерватория им. М.П. Мусоргского,
Екатеринбург
кандидат педагогических наук, доцент
FOLK DIRECTION THE MUSIC OF THE URAL COMPOSERS
Romanova L.V., The Ural State M.P. Mussogsky Conservatory, Ekaterinburg, Candidate of Pedagogical Sci-
ences, Associate Professor at the Music History Department
АННОТАЦИЯ
В статье рассматриваются тенденции развития фольклорного направления в музыке уральских ком-
позиторов. Определяется значение концепта народности для времени создания уральской композиторской
организации. В качестве предмета исследования избрана композиторская школа В.Н. Трамбицкого. Осве-
щены его взгляды на фольклор и народность в музыке, их влияние на творчество его воспитанников. Ха-
рактеризуются типы претворения фольклора в творчестве Н. М. Пузея, Г. Н. Топоркова, В. Д. Бибергана,
М. А. Кесаревой.
ABSTRACT
The article discusses the development trends in folk music direction Ural composers. It defines the value of
the concept of nationality for the age of the creation of the Ural composers' organization. As a subject of study
chosen school of composers V. N. Trambitsky. Highlighted his views on folklore and nationality, their influence
on the creativity his students. Characterized by the types translate of folklore to creativity of N. M. Puzey, G.
N. Toporkov, V. D. Bibergan, M. A. Kesareva.
Ключевые слова: фольклор, народность, уральская композиторская школа, фольклоризм, неофольк-
лоризм, Трамбицкий, Пузей, Топорков, Биберган, Кесарева.
Keywords: folklore, nationality (ethnicity), the Ural school of composers, folklorism, neofolklorism, Tram-
bitsky, Puzey, Toporkov, Bibergan, Kesareva.
Изучение музыки уральских композиторов
находится на второй стадии развития: изданы сбор-
ники статей и учебные пособия, некоторые моно-
графии биографического и аналитического харак-
тера. Л. К. Шабалина верно обобщает изыскания
уральских музыковедов следующими направлени-
ями: региональный фольклор, композиторское
творчество, общая панорама музыкальной куль-
туры края [10, с.119]. Уральскую музыкально-исто-
рическую сферу разрабатывают С. Е. Беляев, Л. А.
Серебрякова, Л. К. Шабалина, ряд музыковедче-
ских изданий о творчестве екатеринбургских ком-
позиторов, о музыкальной культуре Урала в целом
и персонально о Е. П. Родыгине осуществила Ж. А.
Сокольская, монографии о Н. М. Пузее и Л. И. Гу-
ревиче создали Т. И. Калужникова и Б. Б. Бородин.
Защищены диссертации, посвященные музыкаль-
ному методу и стилю В. А. Кобекина (Н. В. Раство-
рова, Челябинск) и концепту уральского города в
программных сочинениях уральских композиторов
(А. С. Жарова, Пермь). О творчестве южноураль-
ских композиторов пишет Т. М. Синецкая (Челя-
бинск), в Санкт-Петербурге издана небольшая мо-
нография В. А. Гуревича о В.Д. Бибергане – компо-
зиторе уральско-ленинградской школы.
Изучение регионального фольклора как тако-
вого наиболее широко представлено трудами Т. И.
Калужниковой – выдающегося ученого-этномузы-
колога, исследователя фольклора Среднего Урала,
чьи труды являются базовыми в этой сфере. Среди
композиторов, претворяющих уральский фольклор,
Калужникова и ее воспитанники О. Б. Халецкая, О.
В. Шуликова выделяют творчество М. А. Кесаре-
вой. Есть отдельные статьи о фольклоре в творче-
стве уральских композиторов у других музыкове-
дов (В. М. Мезриной, Л. К. Шабалиной), но целост-
ного исследования этого направления пока не
создано, да и время еще не пришло.
Цель данной статьи – характеристика раз-
вития фольклорного направления в творчестве
уральских композиторов школы В. Н. Трамбиц-
кого.
Профессиональные композиторские школы в
России традиционно формировались вокруг кон-
серваторий как учреждений, нацеленных на специ-
альное музыкальное образование высшего уровня.
После открытия Санкт-Петербургской (1862) и
Московской (1866) консерваторий и приглашения в
них молодых многообещающих композиторов (Н.
А. Римского-Корсакова и П. И. Чайковского соот-
ветственно), которым со временем были доверены
классы свободного сочинения, стали складываться
две ведущие по сей день российские школы – пе-
тербургская и московская. Их значение для воспи-
тания композиторских кадров на территории Рос-
сийской империи трудно переоценить. Благодаря
выпускникам этих школ возникла и уральская
школа, образовавшаяся уже в советскую эпоху: в
1930-х годах в Свердловске усилиями М. П. Фро-

5. SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | ART STUDIES 5
лова, В. Н. Трамбицкого, В. А. Золотарева (все – пе-
тербургская школа) был создан Оргкомитет Союза
Советских композиторов г. Свердловска (1932) и
открыта консерватория (1934) с поначалу «гибрид-
ной» кафедрой композиции и музыкального воспи-
тания (1935). В 1939 году одновременно состоялись
выпуск первого уральского профессионального
композитора – Б. Д. Гибалина (класс М. П. Фро-
лова) и официальное учреждение Свердловского
отделения Союза Советских композиторов.
С тех пор уральская композиторская школа
дала крепкую поросль, которая представлена не-
сколькими поколениями талантов, поэтапно вхо-
дивших в творческую жизнь. На ранних этапах
школа прирастала в большей степени извне, приез-
жими композиторами, на зрелых и поздних – в ос-
новном изнутри, своими воспитанниками. Мэтром
подготовки композиторских кадров и стержнем
уральской композиторской школы после безвре-
менной смерти М. П. Фролова (1892–1944) почти на
двадцать лет становится В. Н. Трамбицкий (1895–
1970), лишь в 1962 г. вернувшийся в город юности
– Петроград-Ленинград. Трамбицкий 14 лет заведо-
вал кафедрой теории музыки и композиции, вел
класс сочинения, инструментоведение, чтение пар-
титур и музыкальное творчество народов СССР, ру-
ководил аспирантами. Поэтому его влияние, его
творческие установки стали основополагающими
для уральской композиторской школы, как и дости-
жения его лучших питомцев: Н. М. Пузея (музыко-
ведческая аспирантура), Е. П. Родыгина, Г. Н. То-
поркова, М. А. Кесаревой, В. Д. Бибергана.
Развитие уральской школы началось в период
утверждения в СССР доктрины соцреализма и си-
стемы госконтроля над творческими организаци-
ями – централизованными Союзами. Поэтому мно-
гое в творческих тенденциях было предопределено
идеологическими установками, в которых, однако,
не все оказалось однозначно негативно и не все пре-
пятствовало плодотворности индивидуальной са-
мореализации. Наряду с одиозными идеологемами
классовости и партийности в доктрине соцреализма
закрепился концепт народности, имевший глубо-
кие основания как в истории отечественной музы-
кальной культуры, так и в истории художественной
культуры Европы. Известно, что народность утвер-
дилась в качестве идеологемы романтической эсте-
тики, взращенной эпохой Просвещения, с ее борь-
бой за права третьего сословия (tiers état), и сенти-
ментализмом, с его культом естественного
человека и народа как его общности.
В России проблема народности музыки была
впервые глубоко поставлена и успешно решена в
творчестве М. И. Глинки, хотя процесс освоения
фольклора начался вместе со становлением русской
композиторской школы в последней трети XVIII
века. В глинкинское время, открывшее эпоху рус-
ской музыкальной классики, произошла разнооб-
разная актуализация концепта народности: на
официальном уровне – в триаде министра народ-
ного просвещения графа С. С. Уварова (1834), на
философско-эстетическом уровне – в зарождаю-
щемся во второй половине 1830-х г. славянофиль-
стве (близком консервативному романтизму) и в эс-
тетике реализма, основоположником которой был
В. Г. Белинский. Последний констатировал:
«Народность есть альфа и омега эстетики нашего
времени», «Всякая поэзия только тогда истинна, ко-
гда она народна» [1, с. 118, 119]. Взгляды Белин-
ского легли в основу эстетики «Новой русской му-
зыкальной школы» (балакиревского кружка, «могу-
чей кучки»), самый деятельный член которой – Н.
А. Римский-Корсаков – явился создателем петер-
бургской композиторской школы.
М. П. Фролов и В. Н. Трамбицкий, воспитан-
ники учеников Римского-Корсакова, «внуки» бала-
киревцев, всецело разделяли их «народнические»
установки. В творчестве М. П. Фролова народность
воплощалась прежде всего через фольклор, причем
не только русский, но и фольклор народов Урала и
Сибири – башкир и бурятов. Последний широко ис-
пользован в первой бурятской опере «Энхе-булат-
батор» (1940), созданной Фроловым и получившей
высокую оценку на декаде бурятского искусства в
Москве. К сожалению, творческий взлет Фролова
был оборван его преждевременной кончиной.
Особый масштаб реализации идеологема
народности приобрела в творчестве В. Н. Трамбиц-
кого – как композиторском, так и музыковедче-
ском. Как фольклорист-исследователь он система-
тически предпринимал личные экспедиции по отда-
ленным местам Урала и записал около 400 песен.
Как музыковед Трамбицкий размышлял о проблеме
народности в статьях, связывая ее с «конкретными
средствами», с «национальной музыкальной лекси-
кой», а потому изучал разные аспекты фольклора
(полифонические, гармонические), которые были
обобщены в посмертно изданной книге «Гармония
русской песни» (М.: Сов. композитор, 1981). О цен-
ности этого труда прозорливо высказался один из
ведущих уральских композиторов Н. М. Пузей:
«Читая работу Трамбицкого, начинаешь различать
новый подход к теме, при котором жизненная
наполненность как будто чисто теоретических ка-
тегорий убеждает в правоте доказательств. “Гармо-
ния русской песни” – это одновременно и научный
и поэтический взгляд в недра русской песни, рус-
ской музыки» [7, с. 265].
Сочинения Трамбицкого включали и непо-
средственное использование фольклора, и его сво-
бодное претворение. К первому типу относятся об-
работки русских народных песен для хора, русских
и уральских – для фортепиано, Фантазия на ураль-
скую народную тему для скрипки с оркестром
(1942). Второй тип широко представлен в разнооб-
разных жанрах его наследия, прежде всего в опе-
рах, связанных с образами народа («Орлёна», 1934)
или с русской классикой («Гроза», по А. Н. Остров-
скому, 1943, 2-я ред. – 1957). Так, по мнению Г. В.
Свиридова, «Музыка “Грозы” овеяна чудесным ды-
ханием русской песни» [2, с.222].
Характеризуя творчество Трамбицкого, его
воспитанник, доктор искусствоведения профессор

6. 6 SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | ART STUDIES
В. П. Костарев подчеркивал: «Народная основа –
характерная черта всего творчества Виктора Нико-
лаевича. Пожалуй, наиболее ярко она сказалась в
лучших страницах его опер. Достаточно вспомнить
хоровые эпизоды из оперы “Гроза”, ариозо матери
из оперы “Дни и ночи”, песню-арию Анны “Полоса
ты, полоса” из оперы “За жизнь”, чтобы понять,
насколько глубоко автор чувствует русский народ-
ный национальный стиль» [6, с. 258]. Принцип
народности неизменно «работал» и при создании
произведений инонационального генезиса – напри-
мер, неоконченной оперы «Гнев пустыни» о жизни
одного из арабских племен. По словам автора,
«Тщательно собирались материалы, выискивались
национальные песни, проводились целые исследова-
ния, чтобы “поставить” сочинение оперы на ре-
альную основу» [6, с. 257]. Такая методология за-
крепилась со времен «кучкизма» и актуальна по сей
день. В ряде статей Трамбицкий размышляет о со-
отношении народного и профессионального, о свя-
занных с этой проблемой чертах новаторства в со-
временной музыке.
Неудивительно, что наиболее талантливые вы-
пускники класса Трамбицкого сказали свое слово в
интерпретации концепта народности, причем со-
вершенно различно. Но общим у некоторых были
деревенские корни, детство в уральской глубинке,
где был накоплен бесценный запас фольклорных
впечатлений. Таковы Николай Пузей из Верхней
Салды и Геральд Топорков из Ляпустино.
Старший из них – Заслуженный деятель искус-
ств РСФСР, профессор Н. М. Пузей (1915–2000) –
композитор сложной образовательной судьбы. Он
начинал обучение в Уральской консерватории еще
до войны в классе М.П. Фролова, после войны (ко-
торую героически прошел от начала до конца) в тя-
желом для советской музыки 1948 году не без
осложнений завершил обучение у обвиненного в
«формализме» О. К. Эйгеса и уже в 1956 г. окончил
аспирантуру у В. Н. Трамбицкого.
Народность определяет его творчество в силу
глубинно фольклорной основы: «Вся его музыка
пропитана фольклором, хотя в ней почти нет ци-
тат», – считает композитор М. А. Кесарева [5,
с. 153]. Цитатность действительно ограничена не-
большим рядом произведений: пьеса для скрипки и
фортепиано «Соловьем залетным», Концертная
фантазия на темы уральских народных песен для
двух фортепиано (1949–1973), Пять обработок
уральских народных песен для баяна (1972), Вари-
ации на мелодию уральской народной песни «Ма-
тушка Тура», Четвертая симфония [5, с. 155]. При
этом сквозным песенным символом для Пузея
стала именно «Матушка Тура».
Принципиальное место этой песни в творче-
стве Пузея обосновано, во-первых, наличием трёх
опусных версий: первая (1975) издана как Вариа-
ции для баяна на тему уральской народной песни
«Матушка-Тура», вторая – переложение для трио
баянов (1975), третья – переложение для оркестра
народных инструментов; во-вторых, – использова-
нием песни в Четвертой, последней симфонии ком-
позитора: «В симфонии представлен многогранный
образ Родины, музыкальным символом которого
становится мелодия народной песни “Матушка
Тура”, величественно и сурово текущая в строгом
плетении инструментальных подголосков. Фольк-
лорные интонации несут в симфонии заряд жизнен-
ной силы, творческого духа народа» [4, с. 153].
Остановимся на баянных Вариациях, соотнося
их нотный текст с записью оркестровой версии.
Песня «Матушка Тура» принадлежит к старинным
рекрутским, по форме – проголосным и опублико-
вана Л. Л. Христиансеном – крупным ученым-
фольклористом, в 1943–1959 годах работавшем в
Свердловске и преподававшем в Уральской консер-
ватории. Немногословный текст, с обилием слово-
обрывов, проникнут тоской о родном крае, с кото-
рым предстоит долгая разлука. Многоголосие рас-
пето, как указано в сборнике, «творческой группой
Уральского народного хора». Из него Пузей берёт
только голоса двух запевал, несколько меняя инто-
национность, структуру и ладовый колорит при со-
хранении исходной тональности (gis); в ладу замена
фригийского тетрахорда на пентахорд натураль-
ного fis подчеркивает секундовый сдвиг опоры,
звучит резче и суровее.
Композиция неспешно (Adagio) развертываю-
щегося цикла опирается на трёхчастность: две
«строгие» вариации, три «свободные», развиваю-
щие (Andante, a-moll – e-moll – a-moll) и 6-я – ре-
призная (gis), тоже «свободная», переходящая в
коду, где утверждается параллельный H-dur. В
обеих версиях после коды есть эпилог – одноголос-
ная реминисценция начала песни, которая в оркест-
ровом варианте неожиданно поручена вокализу со-
прано, более распетому и светлому, – лирическому
лику-символу малой родины.
Драматургия цикла – истинно эпическая, уже в
1-й вариации (хоровая подголосочность, завещан-
ная Глинкой) приобретающая модус народного
сказа, не лишённого изобразительных приемов
(фигурации верхнего голоса во второй вариации,
ассоциирующиеся с бегом вод «матушки Туры»).
Сказ направлен к трагической кульминационной
зоне 4-й и 5-й вариаций. Они достаточно условны
именно как вариации, но безусловны по смысловой
значимости: мощная фактурно-регистровая верти-
каль 4-й вариации поддерживается в оркестре уда-
рами литавр, а в 5-й появляются плачево-воющие
фигурации и бедственный колокольный набат.
Аналогии с монументальными драматическими
народными сценами русской классической оперы
совершенно явственны и выводят Вариации за
рамки локальной событийности. Репризная вариа-
ция, поначалу прозрачно-светлая, вместе с кодой
(где возникают фигуры шага – символа Homo via-
tor) и эпилогом создают композиционно-симмет-
ричное и катартическое завершение этого впечат-
ляющего цикла-фрески [8].
Но народность основного корпус произведе-
ний Пузея опирается на более сложный – свобод-
ный, опосредованный тип претворения фольклора с
использованием мелодико-ритмических интонем,
гармонических и фактурных приемов, то есть через

7. SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | ART STUDIES 7
воссоздание склада народного музыкального мыш-
ления. И это тоже воспринято как от Фролова, так
и от Трамбицкого: «Я согласен с Виктором Никола-
евичем Трамбицким в том, что самое удивительное
в русской песне – мудрое, спокойное развертыва-
ние музыкального строя в сочетании с трагиче-
скими словами. Это меня в особенности привлекает
в народной песне. <…> Ну и, конечно, привлекают
различные натурально-ладовые обороты, гармони-
ческий аспект, “натуральность” звучания» [4,
с. 152].
Такой интересный, радовавший самобытно-
стью и органикой композитор, как Г. Н. Топорков
(1928–1977), развивал уральскую тему в разных му-
зыкальных жанрах, опираясь на народнопесенный
материал: в симфонических опусах – картине «На
вечерке» (1953), поэме «Дума об Урале», в хоровых
– кантате «Урал» (1954), в «Песни о могучем крае»
(1967) и др. Песенность стала стилевой чертой и ин-
струментального творчества Топоркова, вырос-
шего в признанного симфониста. Начиная с Первой
симфонии (1955), тесно связанной с кантатой
«Урал», композитор опирается на народную лири-
ческую песню, былинный распев, частушку, наиг-
рыш, редко прибегая к цитированию, зато умея син-
тезировать народную традицию с современной пе-
сенной лексикой. В одном из признанных
достижений Топоркова – Четвертой симфонии
(1968) – по мнению московских коллег «тематизм
…настолько почвенен, настолько естествен,
настолько связан с народной песней, что это не мо-
жет не покорить слушателей» [9, с. 201]. Из этого
принципиального качества образуется лироэпиче-
ский модус симфонизма композитора, за которым
стоит одна из ветвей русской симфонической тра-
диции.
Группа композиторов-шестидесятников в
Уральской консерватории выдвинула таких неза-
урядных творческих личностей, как В. Д. Биберган
(1937 г.р.) и М. А. Кесарева (1936 г.р.) – последних
учеников В. Н. Трамбицкого до его переезда в Ле-
нинград. Из-за этого обстоятельства В. Д. Биберган
не смог закончить аспирантуру у Трамбицкого и
доучился в аспирантуре Д. Д. Шостаковича. Бибер-
ган и Кесарева принадлежат новому этапу в разви-
тии фольклорного направления в музыке СССР, ко-
торый назван «советским неофольклоризмом» или
«советской новой фольклорной волной». Он возник
в период «оттепели» в результате знакомства с ра-
нее «закрытым» наследием Б. Бартока, И. Стравин-
ского, К. Орфа, повлиявшим на всю генерацию мо-
лодых композиторов рубежа 1950-1960-х годов и на
уже зрелых В.Н. Салманова и Г.В. Свиридова.
Вадим Биберган – композитор обаятельного
дарования, тонкий стилист, виртуоз комического
начала, большой мастер кино- и театральной му-
зыки, постоянный соавтор кинорежиссера Г. А.
Панфилова. Высоко оценивая своего наставника, В.
Н. Трамбицкого, как музыканта и педагога, Бибер-
ган отмечает: «Модные течения как бы огибали его
стороной, и он каждый раз пробовал новоявленных
пророков на свой уральский зубок». [2, с. 209]. С
течением времени начинающего композитора стало
тяготить давление груза «местных традиций и вку-
сов, уходящих своими корнями в демидовские вре-
мена» [2, с. 217], и жажда обновления стала непре-
одолимой.
Манифестом неофольклоризма В. Д. Бибер-
гана оказались феерические «Русские потешки» –
сюита для солистов, женского вокального трио и
ансамбля народных инструментов, выросшая из
музыки к мультфильму А. Аляшева (1969). В шести
небольших частях, обрамленных материалом пер-
вой части – «Песни», разворачивалось действо,
рожденное синтезом лирических частушек, инстру-
ментальных наигрышей и импровизаций, лихих
скоморошин. «Народная, фольклорная эстетика
всегда была мне близка, поэтому и зародилась идея
собрать в одном произведении разные русские
народные музыкальные инструменты», – сообщает
автор [3, с. 33]. Раскованное творческое мышление
собрало в партитуре не только поэтические гусли и
пасторальные брёлки и жалейки, но и совершенно
экзотические бересту, пилу, стиральную доску, до-
полнив их колоритными ударными – ложками и
трещоткой. Неудивительно, что часть академиче-
ской профессуры Уральской консерватории демон-
стративно покинула зал; неудивительно и то, что
«Потешки» вызвали восхищение Шостаковича, по-
родили переложения для оркестра народных ин-
струментов и завоевали большую популярность.
Удивительно, что, по признанию автора, «непо-
средственным толчком при работе над сюитой
“Русские потешки”» послужила «хоровая обра-
ботка народной песни “Из-за лесу, из-за гор”», сде-
ланная Трамбицким [2, с. 221]. Видимо, не все в
«местных традициях» из «демидовских времен»
было «грузом».
В дальнейшем, уже живя в Ленинграде, В. Д.
Биберган преподавал инструментовку для оркестра
русских народных инструментов и увлекся колори-
том этой народно-музыкальной стихии. Произведе-
ния для такого состава стали отдельной главой его
творчества: «Кадриль» и «Посиделки», концерт
«Веселый торжок» и другие опусы; при этом осо-
бенной магией отличились гусли звончатые: «Этот
звук, этот тембр сразу, как ключ, открыл и для меня
безмерную даль, эмоциональный пласт в моей
душе, о котором я сам не подозревал…» [3, с. 37].
Концерт для гуслей звончатых с оркестром (1993),
действительно, увлекает слушателя в древнерус-
ский мир, с его сказовостью и сказочностью, языче-
ской обрядностью. «Праздничные звоны» (2002)
для ансамбля гусляров с оркестром поэтически вос-
создают мир русской колокольности в многообра-
зии его «красной» звонности, сопряженной с мер-
ным хороводным ритмом.
Однако новизна стилистических перемен в
творчестве Бибергана не утратила крепко освоен-
ных фундаментальных качеств, ибо «бережное,
профессионально-уважительное отношение к му-
зыкально-речевому народному интонированию
было привито всем без исключения ученикам Вик-
тора Николаевича» [2, с. 221].

8. 8 SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | ART STUDIES
На этой прочной основе глубже всех в стихию
уральского фольклора проникла М. А. Кесарева –
признанный лидер неофольклоризма уральской
школы, школы В. Н. Трамбицкого. Начав в студен-
ческие годы участие в фольклорных экспедициях
под руководством Л. Л. Христиансена, Кесарева
оказалась заворожена и темой Урала, и самой куль-
турой уральского фольклора в ее живом и многоли-
ком бытовании. Как исследователь и как творец она
проделала огромную эволюцию от неофолькло-
ризма 1960-х, со своими яркими успехами (вокаль-
ный цикл «Горе мое», 1968, оратория «Светлое
озеро», 1972), к непознанным и творчески неосво-
енным пластам фольклора «потайного» – магиче-
ским заговорам-наговорам.
Каменный пояс, как называли Урал, богатый
заповедными утесами-вершинами, связывающими
мир небесный, мир земной и мир подземный, –
неисчерпаемая тема и материал, поднятые отчасти
Д. Н. Маминым-Сибиряком и в особенности П. П.
Бажовым. Последний раскрыл народную мифоло-
гию Урала, полную поэзии и оригинальной фанта-
стики, и именно этот пласт, подобно старателю,
тщательно разрабатывала М. А. Кесарева.
В период творческой зрелости и расцвета она,
общаясь в отдаленных уголках Урала с ворожеями
и знахарками, наблюдая их магические действа,
схватывала интонационно-ритмические формулы,
речевые и причетовые обороты, тембровые от-
тенки, фактурные фигуры. Их претворение напол-
нило несколько десятилетий творчества (1980–2000
годы), запечатлевшись в хоровых поэмах «Чудьи
курганы» и «Зелен чад», в фортепианных поэме и
фреске «Булатов камень» и «Медведь-камень», в
«Камлании» для виолончели и фортепиано, пьесе
«В жанре заклинаний» для кларнета и фагота, в
цикле «Уголок Буканушки» для флейты и фортепи-
ано, в вокальных «Уральских бытовых наговорах»
и «Уральских закличках» и во многом другом.
Здесь развернулся диалог, по словам автора,
«высоты небес и магии земли», созидался звукопо-
этический универсум уральского мифа. Итогом
стал неомифологизм, являющийся логическим за-
вершением интереснейшей ветви неофолькло-
ризма.
Подводя итоги, можно сказать, что фольклор-
ное направление в музыке уральских композиторов
школы В. Н. Трамбицкого дало разнообразные и
богатые результаты. Методологические установки
ученого и педагога, образцы собственного творче-
ства обеспечили его питомцам возможность гиб-
кого, индивидуально органичного и креативно не-
предсказуемого в своей перспективе распоряжения
фольклорным материалом. И более традиционные,
и инновационные подходы к фольклору оказались
возможными только в опоре «на богатые культур-
ные традиции, понимание проблем и опыт поколе-
ния, к которому принадлежал Виктор Николаевич»
[2, с. 221]. Следующим этапом стала разработка
фольклорного направления творческими «вну-
ками» Трамбицкого – ученикам его учеников.
Литература
1. Белинский В. Г. Общий взгляд на народ-
ную поэзию и ее значение. Русская народная поэзия
// Белинский В. Г. Собрание сочинений в трех то-
мах. Т.II. Статьи и рецензии. 1841–1845. – М.:
ОГИЗ, Гос. изд-во худ. лит-ры, 1948. – С. 118–123.
2. Биберган В. Д. Вспоминая Учителя // Вик-
тор Николаевич Трамбицкий. Воспоминания. Ста-
тьи. Исследования / Урал. гос. конс. им. М. П. Му-
соргского; Урал. отдел-е Союза комп. России. –
Екатеринбург, 2002. – С. 204–226.
3. Гуревич В. А. Композитор Вадим Бибер-
ган: Творческий портрет. – СПб.: Композитор *
Санкт-Петербург, 2011. – 64 с.
4. Калужникова Т. И. Николай Михайлович
Пузей // Композиторы Екатеринбурга / Автор про-
екта, составитель Ж. А. Сокольская / Урал. гос. пед.
ун-т. – Екатеринбург, 1998. – С. 150–159.
5. Калужникова Т. И. «Жизнемузыка» Нико-
лая Пузея // Николай Михайлович Пузей. Статьи.
Воспоминания (к 100-летию со дна рождения) /
ред.-сост. Т. И. Калужникова. – Екатеринбург: ООО
«Уральское издательство», 2015. – С. 144–182.
6. Костарев В. П. Творчество // Виктор Нико-
лаевич Трамбицкий. Воспоминания. Статьи. Иссле-
дования / Урал. гос. конс. им. М. П. Мусоргского;
Урал. отдел-е Союза комп. России. – Екатеринбург,
2002. – С. 256–260.
7. Пузей Н. М. Теория и жизнь // Виктор Ни-
колаевич Трамбицкий. Воспоминания. Статьи. Ис-
следования / Урал. гос. конс. им. М. П. Мусорг-
ского; Урал. отдел-е Союза комп. России. – Екате-
ринбург, 2002. – С. 263–268.
8. Романова Л. В. Учитель: три взгляда во
времени // Николай Михайлович Пузей. Статьи.
Воспоминания (к 100-летию со дна рождения) /
ред.-сост. Т. И. Калужникова. – Екатеринбург: ООО
«Уральское издательство», 2015. – С. 228–250.
9. Сокольская Ж. А. Геральд Николаевич То-
порков // Композиторы Екатеринбурга / Автор про-
екта, составитель Ж. А. Сокольская / Урал. гос. пед.
ун-т. – Екатеринбург, 1998. – С. 193–202.
10. Шабалина Л. К. Региональная музыкальная
культура как объект изучения в контексте вузов-
ской науки и образования // Проблемы музыкаль-
ной науки. – 2008, №1. – С. 119–122.

9. SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | CHEMICAL SCIENCES 9
CHEMICAL SCIENCES
СИНТЕЗ НОВЫХ ФОСФОРИЛИРОВАННЫХ
ПРОИЗВОДНЫХ ТЕТРА-N-МЕТИЛОЛГЛИКОЛУРИЛА
Салькеева Л.К.
Тайшибекова Е.К.
Сугралина Л.М.
Минаева Е.В.
Макин Б.К.
Абайдильдин Т.А.
Салькеева А.К.
Карагандинский Государственный Университет им. Е.А.Букетова
Караганда
SYNTHESIS OF NEW PHOSPHORYLATED TETRA-N-METHYLOL GLYCOLURIL DERIVATIVES
Salkeeva L.K.
Tayshibekova E.K.
Sugralina L.M.
Minayeva E.V.
Makin B.K.
Abaydildin T.A.
Salkeeva A.K.
Karaganda State University E.A.Buketov, Karaganda
АННОТАЦИЯ
Исследование свойств производных гликолурила - 2,4,6,8-тетраазабицикло[3.3.0]октан-3,7-диона, яв-
ляющегося представителем класса бициклических бисмочевин.
ABSTRACT
Research of properties of 2,4,6,8-tetraazabicyclo [3.3.0] octane-3,7-dione glycoluril derivatives which is rep-
resentative of a class of bicyclic bisurea .
Ключевые слова: Бициклические бисмочевины, фосфорилирование, гликолурил
Keywords: bicyclic bisurea, phosphorylation, glycoluril.
Известно, что исследование свойств производ-
ных гликолурила - 2,4,6,8-тетраазаби-
цикло[3.3.0]октан-3,7-диона, являющегося пред-
ставителем класса бициклических бисмочевин,
остается одной из интенсивно развивающихся об-
ластей современной химии гетероциклических со-
единений. Литературные данные свидетельствуют
о высокой практической значимости гликолурила и
его производных [1-3].
В настоящее время наименее изучены бицик-
лические бисмочевины, которые в своей структуре
содержат N-метилольные группы, которые прежде
всего привлекательны тем, что благодаря высокой
их реакционной способности они могут выступать
с одной стороны в качестве синтона для новых ге-
тероциклических систем, а с другой стороны – пре-
восходными мономерами для новых полимеров.
Эффективные стабилизаторы для природных и
синтетических полимерных продуктов N-
гидроксиметилгликолурил (II), легко образуется
взаимодействием гликолурила (I) и формальдегида
в щелочной среде. Исследователи показали, что
гликолурил, при взаимодействии с 40%-ным
водным раствором формалина при температуре
50°С в присутствии NaOH до установления
показателя pH 9-10 и перемешивании в течение 2 ч.
с достаточно высоким выходом (70%) образуется
тетраматилолгликолурил (II).

10. 10 SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | CHEMICAL SCIENCES
Необходимо отметить, что тетра-N-
метилолгликолурил является водорастворимым,
что отличает его от большинства производных
2,4,6,8–тетраазабицикло[3.3.0.]октан–3,7–диона, но
плохо растворим в большинстве органических
растворителях.
Ранее нами была показана возможность фос-
форилирования 2-амино-4-фенилтиазола [4] реак-
цией переамидирования тетраэтилдиамдо-трет-бу-
тилфосфитом. Проведение аналогичной реакции
переамидирования с тетра-N-метилолгликолури-
лом представляло значительный интерес. Реакцию
фосфорилирования тетра-N-метилолгликолурила
тетраэтилдиамдо-трет-бутилфосфитом (III)
проводили в среде этилацетата с одновременной
отгонкой дэтиламина. В ходе реакции нами были
установлены условия фосфорилирования.
Выделенный в процессе получения диэтиламин
был идентифицирован с помощью пропускания
сухого HCl. Полученный гидрохлорид
диэтиламина соответствует стехиометрии реакции,
это значит что реакция фосфорилирование
протикает по двум атомам водородам.
В результате был выделен маслянистый про-
дукт 2,6-ди-(N-диэтиламидометилолфосфато)-
2,4,6,8 тетра азобицикло[3.3.0.] октан-3.7 дион (IV).
В ходе подборки растворителя для кристаллизации
была использована смесь этилацетата и этилового
спирта в соотношении 1:1. В ИК-спектре соедине-
ния полученного вещества присутствуют полосы
поглощения в области 1100 см-1
и 1274 см-1
, что со-
ответствует валентным колебаниям С-О-С и Р=О
связей соответственно. Полоса поглощения C=О
проявляется в области 1700 см-1
, а в области 2573
см-1
проявляется полоса поглощения Р-Н связи. Ко-
лебания N-Н связи отнесена полоса поглощения в
области 3109 см-1
, температура плавления
полученного соединения составляет 168 о
С.
С целью дальнейшего изучения реакционной
способности тетра-N-метилолгликолурила в
реакциях фосфорилирования проведено
взаимодейстие тетра-N-метилолгликолурила с
трехлористым фосфором. Фосфорилирование
приводилось в достаточно мягких условиях в среде
гексана при нагревании. В ходе реакций был заме-
чен незначительный экзо-эффект. Реакцию прово-
дили до полного растворения полученного веще-
ства в гексане.

11. SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | CHEMICAL SCIENCES 11
Контроль реакции вели методом ТСХ. В ИК-
спектре полученного вещества (V) присутствует
полоса поглощения в области 1242 см-1
, что соот-
ветствует валентным колебаниям Р=О. Полоса по-
глощения в области 1700 см-1
свидетельствует о
присутствии С=О связи. В области 2250 см-1
обна-
руживается полоса поглощения, соответствующая
полосе поглощение, отнесенная к колебаниям Р-Н .
В результате реакции было выделено
кристаллическое вещество желтого цвета 2,6–ди-
(N-метилхлорфосфато)-4,8-хлорметил -2,4,6,8- тет-
раазобицикло [3.3.0.] октан - 3.7- дион (V),
темпертатура плавления которого 240 о
С.
Синтез 2,4,6,8-тетраметилол-2,4,6,8-
тетраазабицикло [3.3.0.] октан-3,7-дион (тетра-
N-метилолгликолурил) (II). К суспензии 28,4 г
(0,2 моль) гликолурила и 80 г 40 %-ного раствора
формальдегида добавляют 20 %-ный гидроксида
натрия до установления показателя рН 9-10, затем
реакционную смесь выдерживают при температуре
50°С и перемешивании в течение 2 ч. Из раствора
выделяют тетра-N-гидроксиметилгликолурил. Вы-
ход 26,2 г (50%), тпл 136,5ºС, ИК спектр (KBr), ν, см-
1
: 1718,31 (С=О), 3337.39 (ОН). Спектр ЯМР 1
Н
(ДМСО-d6), δ, м.д.: 5.68 (N-CH), 4.8 (N-CH2) 4.93
(HO-CH2).
Тетраэтилдиамидо-трет-бутилфосфит (III).
В четырехгорлую колбу, снабженную механиче-
ской мешалкой, термометром, обратным холодиль-
ником и капельной воронкой, поместили 105,30 г
(0,5 моль) тетраэтилдиамидохлорфосфита в 2 л бен-
зола. При интенсивном перемешивании при 0-5°С
прибавляли смесь 37,00 г (0,5 моль) трет-бутило-
вого спирта и 55,6 г (0,55 моль) триэтиламина в 200
мл бензола. После перемешивания при комнатной
температуре в течении 2-3 ч, осадок гидрохлорида
триэтиламина отфильтровали, растворитель уда-
лили в вакууме водоструйного насоса (30-40 мм рт.
ст.), перегонкой остатка выделили 102,90 г (83%)
тетраэтилдиамидо-трет-бутилфосфита с т. кип. 52-
53 °С (0,07 мм рт. ст.), d4
20
0,8996, nD
20
1,4510.
Найдено, %: C 58,30; H 11,45; N 11,38; P 12,25.
C12H29N2OP. Вычислено, %: С 58,06; Н 11,69; N
31 1
Н 1,17 м.д. (СН3,
12Н, т, 3
J HH 7 Гц), 1,43 м.д. [(CH3)3C, 9H,c], 3,07 м.д.
(СН2, 12Н, м).
2,6-ди-(N-диэтиламидометилолфосфато) -
2,4,6,8 тетра азобицикло-[3.3.0.]октан-3.7 дион
(IV).
К 3,77 г (0,0152 моль) тетраэтилдиамидо-трет-
бутилфосфита (III) добавляли 6.0 г (0,0076моль)
тетра-N-метилолгликолурил (II) в 500 мл этилаце-
тата. Реакционную смесь нагревали до полной от-
гонки выделяющегося диэтиламина, количество,
которого соответствует стехиометрии реакции
(93%). Выделяющийся диэтиламин был идентифи-
цирован в виде гидрохлорида диэтиламина с т. пл.
222ºС (справочные данные 221ºС). Свободный ди-
этиламин был получен нейтрализацией щелочью с
т. кип. 54-55ºС, nd
20
=1,3894 (справочные данные т.
кип. 55,5ºС, nd
20
=1,3873). Полученное вещество
очищали перекристаллизацией из бензола. Выход
продукта составил 2,6 г (80%), т. пл. 168ºС.
2,6-ди(N-метилхлорфосфато)-4,8-хлорметил
-2,4,6,8- тетра азобицикло [3.3.0.] октан-3.7-дион
(V). В трехгорбую колбу, снабженную механиче-
ской мешалкой, термометром, обратным холодиль-
ником и капельной воронкой, помещаем 8 г тетра-
N-метилолгликолурила (II) (0,007 моль) и наливаем
сухой гексан. Охлаждаем данную суспензию от 0
до 10о
С и постепенно приливаем 8,296 г
трехлористый фосфор (0,061 моль). Реакционную

12. 12 SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | CHEMICAL SCIENCES
смесь гереем в течение часа при перемешиваний.
Через час после того как температура реакционной
смесьи будет соответсвовать комнатной
температуре наченаем нагревание при
перемашиваний. Реакцию проводили 70 часов до
полного растворения полученного продукта в
гесане. Было выделено кристаллическое вещество
желтого цвета c т.пл. 240 о
С.
Литература
1. Бакибаев А. А., Горшкова В. К., Яговкин А.
Ю., Филимонов В.Д., Саратиков А.С. // Хим.-фарм.
ж. 1994. Т. 28. № 8. С.15; Bakibaev A.A., Gorshkova
V.K., Yagovkin A.Yu., Filimonov V.D., Saratikov A.S.
// Pharm. Chem. J. 1994.Vol. 28. N 8. P. 547. DOI:
10.1007/BF02219026.
2. Wu F., Mandadapu V., Day A. I. Tetrahedron
2013. Vol. 69. Iss. 47. P. 9957. DOI:
10.1016/j.tet.2013.09.071.
3. Grillona E., Galloa R., Pierrota M., Boileaub J.,
Wimmerb E. Tetrahedron Lett. 1988. Vol. 29. Iss. 9. P,
1015. DOI: 10.1016/0040-4039(88)85322-X.
4. Салькеева Л.К., Шибаева А.К., Бакибаев
А.А., Тайшибекова Е.К., Минаева Е.В., Жортарова
А.А., Салькеева А.К. // ЖОХ. 2014. Т. 84. Вып. 2. С.
344; Sal’keeva L.K., Shibaeva A.K., Bakibaev A.A.,
Taishibekova E.K., Minaeva E.V., Zhortarova A.A.,
Sal’keeva A.K. // Russ. J. of Gen. Chem. 2014. Vol. 84,
N. 2, P. 338. DOI: 10.1134/S1070363214020339.

13. SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | MEDICAL SCIENCES 13
MEDICAL SCIENCES
МЕДИКО-ПСИХОЛОГІЧНІ АСПЕКТИ ТА НАСЛІДКИ
ЧАСТКОВОЇ ВТРАТИ ЗОРУ ТРАВМАТИЧНОГО ҐЕНЕЗУ В
ДОРОСЛОМУ ВІЦІ
Абдряхімов Р.А.?
Абдряхімова Ц.Б.
Харківська медична академія післядипломної освіти
Національний медичний університет ім. О. О. Богомольця
MEDICAL AND PSYCHOLOGICAL ASPECTS AND CONSEQUENCES OF PARTIALLY SIGHTED
TRAUMATIC GENESIS IN ADULTHOOD
Abdryahimov R.A.
Abdryahimova C.B.
АНОТАЦІЯ
На підґрунті порівняльного соціально-демографічного, клініко-психопатологічного, психодіагности-
чного, нейрофізіологічного аналізу, на базі профільних клінік травми ока, обстежено 400 осіб (чоловіків)
з частковою втратою зору травматичного ґенезу, визначено клінічні критерії та прогноз непсихотичних
психічних розладів (НПР) у даного контингенту.
Нозологічна представленість НПР у обстежених віднесені до кластеру «Реакції на стрес і адаптаційні
розлади», серед них велику клінічну варіативність склали порушення адаптації, а меншу – посттравмати-
чний стресовий розлад. Клініко-психопатологічна структура НПР представлена домінуванням тривожно-
фобічної (тривожно-депресивний синдром, 30,5%; тривожно-фобічний синдром, 18%; обсесивно-фобіч-
ний синдром, 14,5%) або астенічної (астено-депресивний синдром, 22%; астено-іпохондричний синдром,
15%) симптоматики. Встановлено, що структура і специфіка симптомів посттравматичного стресу знахо-
диться в прямій залежності від переважаючого клініко-психопатологічного синдрому, а саме, переважання
симптомів вторгнення у пацієнтів з провідною тривожно-фобічною симптоматикою, і уникнення – у паці-
єнтів з астенічними проявами.
Викрита роль психоадаптаційних механізмів у походженні НПР внаслідок часткової втрати зору тра-
вматичного характеру. Ідентифіковано та систематизовано типи поведінкових стратегій – неконструктивні
(когнітивно-деструктивний, агресивно-конфліктний і емоційно-дезадаптивний) і конструктивні (когніти-
вно-стимулюючий, поведінково-діяльнісний, емоційно-рішучий), які ставали превенторами / предикто-
рами розвитку НПР.
Встановлені унікальні електрофізіологічні маркери, властиві пацієнтам з НПР залежно від домінант-
ного психопатологічного синдрому. При астенічної симптоматиці таким маркером був показник корект-
ності реалізації сенсомоторної реакції, а також амплітуди компонентів P1, N1, P2, N2. Для пацієнтів з три-
вожно-фобічною симптоматикою такими показниками були: латентний період P1, інтервали P1N1 і N2P3і
розмах амплітуд комплексу P1N1.
На основі узагальнення отриманих даних, зроблено висновок, що система комплексної допомоги па-
цієнтам з ЧВЗТГ, повинна являти собою комплекс медичних, психологічних, освітніх та соціальних захо-
дів, розроблених з урахуванням впливу біопсихосоціальних факторів в ґенезі НПР, спрямованих на попе-
редження або усунення клініко-психопатологічної симптоматики та психосоціальної дезадаптації, забез-
печення гідного рівня соціального функціонування пацієнтів в повсякденних умовах життєдіяльності,
реалізованих міждисциплінарною бригадою фахівців.
ABSTRACT
On the basis of comparative socio-demographic, clinical psychopathological, psychodiagnostic, neurophysi-
ologic analysis, based on specialized clinics eye injury, surveyed 600 people aged 18 – 60 years with partial loss
of traumatic origin, defined clinical criteria and prognosis of non-psychotic mental disorders in contingents.
Clinical psychopathological determined underestimation present depressive symptoms and anxiety. Nosological
representation of nonpsychotic mental disorders among the surveyed attributed to the cluster «Response to stress and
adaptation disorder», among them a large clinical variability accounted for adjustment disorder, and less – posttrau-
matic stress disorder. It is shown that in the absence of non-psychotic mental disorders level manifestations of post-
traumatic stress is twice lower than when available. Structure and specificity of the symptoms of posttraumatic stress
is directly dependent on the prevailing clinical and psychopathological syndrome, namely, the experience of symp-
toms leading to the invasion of anxiety and phobic symptoms, and avoidance – in patients with asthenic manifesta-
tions.
Open psychoadaptation role in the origin of mechanisms nonpsychotic disorders due to partial loss of a trau-
matic nature. Stressed that non-constructive behavioral response in these cases is a basic adaptation mechanisms.

14. 14 SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | MEDICAL SCIENCES
Identified and classified the types of behavioral strategies – nonconstructive and constructive. Under unconstruc-
tive understood types such as: cognitive-destructive, aggressive and conflict and emotional maladaptive. Design
is cognitive-stimulating, behavioral and activity, emotional and resolute.
Neurophysiologic mechanisms of the development component of nonpsychotic mental disorders was significant
discrepancy between the acoustic-related events, auditory evoked potentials. Equipped with unique electrophysiological
markers characteristic of patients, depending on the dominant psychopathological syndrome. When asthenic symptoms
such marker index was correct implementation of sensor motor reactions, as well as the amplitude of the components
P1, N1, P2, N2. For patients with anxiety and phobic symptoms such indicators are: latency P1, intervals and P1N1
N2P3і swing amplitudes complex P1N1.
On the basis of summarizing the data, concluded that the system of comprehensive care for patients with
partial loss of traumatic origin should be a set of medical, psychological, educational and social events designed
with the influence of biopsychosocial factors in the genesis of the nonpsychotic mental disorders aimed at pre-
venting or eliminating the clinical psychopathology and psychosocial maladjustment, ensuring a decent level of
social functioning of patients in everyday circumstances of life, realized an interdisciplinary team of professionals.
Ключові слова: часткова втрата зору травматичного ґенезу, медико-психологічні наслідки.
Keywords: partial loss of traumatic genesis, medical and psychological consequences.
Події останніх років, соціально-політична,
економічна і ідеологічна нестабільність, збіль-
шення числа деструктивно-дестабілізуючих та со-
ціальнозумовлених стресогенних чинників обумо-
влюють тенденцію до погіршення стану психічного
здоров'я населення зі збільшенням в структурі за-
хворюваності питомої ваги непсихотичних психіч-
них розладів, а також зростання кількості травмо-
небезпечних ситуацій, наслідком яких стають трав-
матичні ушкодження органів зору, що на
теперішній час є однією з найпоширеніших причин
втрати зору. За даними МОЗ України, часткова
втрата зору травматичного ґенезу (ЧВЗТГ)
зустрічається приблизно у 1% населення, з яких
біля 50% – люди молодше 30 років.
Набута втрата зору в дорослому віці, навіть,
часткова, тягне за собою певну перебудову психіки
та поведінки людини. У разі травматичного ґенезу
втрати зору, цей процес супроводжується негатив-
ними психологічними проявами, наявністю внутрі-
шнього конфлікту. Травматична подія, внаслідок
якої виникла втрата зору, провокує розвиток психі-
чних порушень, клінічне аранжування яких здебі-
льшого має ознаки гострої реакції на стрес, у де-
яких хворих відразу ж виникають стани пригніче-
ності, тривоги, страху, депресії, що можуть
провокувати суїцидальні думки й наміри. Вищепе-
релічене призводить до переживання власної не-
спроможності, безпорадності, зниження самооці-
нки та погіршення якості життя, що ще більше про-
вокує невротизацію пацієнтів [1].
При відсутності своєчасної якісної медико-
психологічної допомоги, відбувається трансформа-
ція окремих ознак психологічного неблагополуччя
(особистісних реакцій на втрату зору) у стійкі пато-
логічні психічні стани, які в подальшому призво-
дять не тільки до істотного погіршення психічного
благополуччя хворого, але і накладають відбиток
на всю систему його життєдіяльності. Крім того,
втрата зору, викликаючи повну відмову від колиш-
нього життєвого стереотипу, або значно змінюючи
його, призводить до реконструкції особистості та
способу життя індивіда.
Перебудова особистісного сприйняття себе у
оточуючому середовищі, руйнація звичного життє-
вого стереотипу, уживання у нові соціальні ролі та
життя із обмеженнями, що спричиняє ЧВЗТГ, при-
зводять до дисбалансу адаптаційних зв’язків та, як
наслідок, провокує розвиток дезадаптивних психіч-
них станів, зокрема, НПР [2]. Спектр та вираже-
ність даних розладів досить широкий та варіює від
«латентних» форм, які почасту не завжди усвідом-
люються хворими, до виражених клінічних форм,
які потребують комплексного психофармакотера-
певтичного та психотерапевтичного втручання.
Між тим, не дивлячись на беззаперечну актуа-
льність проблеми, до теперішнього часу психічні
порушення у хворих з ЧВЗТГ не розглядалися вче-
ними, як сфера компетенції клінічної психіатрії або
медичної психології. Тому, у більшості досліджень
з даної проблематики переважають суто психологі-
чні підходи до її вивчення в рамках порушення ре-
акцій пристосування до травми, як прояву загаль-
ного адаптаційно-дезадаптаційного балансу [3 –
10]. Така «психологізація» призводить до надання
неадекватної наслідкам травми допомоги, а в бага-
тьох випадках – до розвитку тяжких психічних по-
рушень [11].
На сьогоднішній день у наукових досліджен-
нях зустрічаються лише поодинокі відомості про
пограничні психічні розлади у сліпих і пацієнтів зі
значним зниженням зору, які переважно представ-
лені невротичними або неврозоподібними станами
з дратівливістю, головним болем, запамороченням
[12 – 15]. У свою чергу, В. Ф. Матвєєв [16], який
займався вивченням психічних порушень при вро-
дженій та набутій сліпоти, описує у хворих невро-
тичні реакції зі схильністю до затяжного перебігу,
особистісні девіації та обов’язкове вегетативно-су-
динне тло, що супроводжує емоційні порушення.
Між тим, не дивлячись на актуальність вище-
наведеного, на теперішній час у психіатричному
науковому просторі та реальній клінічній практиці
відсутні дослідження, спрямовані на вирішення
проблеми клінічної специфіки, предикторів та ме-
ханізмів розвитку непсихотичних порушень у осіб,
що частково втратили зір внаслідок травми. Як ре-
зультат, не розроблена дієва система заходів спеці-
алізованої медичної допомоги даному контингенту
пацієнтів, яка могла б бути втілена в рамках роботи
мультидисциплінарної бригади фахівців (лікар-оф-

15. SCIENCES OF EUROPE # 9 (9), 2016 | MEDICAL SCIENCES 15
тальмолог, лікар-психіатр, медичний психолог, со-
ціальний працівник), кінцевою метою якої було б
покращення якості життя та адаптація пацієнтів до
наявного рівню функціонування.
Мета роботи – аналіз медико-психологічних
аспектів та наслідків часткової втрати зору травма-
тичного ґенезу в дорослому віці.
Матеріал і методи дослідження. За умови ін-
формованої згоди з дотриманням принципів біое-
тики та деонтології протягом 2010 – 2016 рр. на базі
офтальмологічних клінік м. Донецька (2010 – 2013)
та м. Києва (2013 – 2016), в період після офтальмо-
логічного втручання та визначення об’єму та про-
гнозу стосовно втрати зору, нами проведено скри-
нінгове обстеження 600 осіб (чоловіків) з ЧВЗТГ. В
усіх пацієнтів було зафіксовано прояви гострої
стресової реакції.
У термін від місяця до трьох після виписки зі
стаціонару, під час проходження МСЕК, було здій-
снено поглиблене клініко-психопатологічне обсте-
ження пацієнтів, результати якого стали критерієм
рандомізації обстежених на групи. Отже, на основі
результатів клініко-психопатологічного аналізу
було сформовано дві групи дослідження: основна
(ОГД) – 200 хворих, в яких після травматичної по-
дії, що спричинила часткову втрату зору, діагносто-
вані непсихотичні психічні розлади (НПР), та група
порівняння (ГП) – 200 осіб, психічний стан яких
відповідав «умовній нормі».
Вибір ГП був зумовлений необхідністю вери-
фікації наявності і встановлення клініко-психопа-
тологічної специфіки НПР внаслідок ЧВЗТГ, а та-
кож визначення психосоціальних й психологічних
предикторів та нейрофізіологічних маркерів фор-
мування НПР у даного контингенту.
Критерієм не включення в дослідження були:
відсутність інформованої згоди; наявність в анам-
незі психічних та поведінкових розладів або психо-
тичних розладів на час обстеження; наявність вира-
жених соматичних захворювань, перебіг яких може
вплинути на психічний стан пацієнта.
Групи були сформовані з осіб чоловічої статі у
віці від 18 до 60 років (39,21±1,3).
З метою виявлення нейрофізіологічних коре-
лятів НПР внаслідок ЧВЗТР, а також для визна-
чення електрофізіологічних маркерів досліджува-
ної патології, з ОГД і ГП методом рандомізованого
відбору було обрано по 20 осіб – чоловіків віком 22
до 57 років.
Дослідження проходило в декілька етапів. На
першому етапі здійснювали скринінгову оцінку
психічного стану пацієнтів, що потрапляли до ме-
дичного закладу з приводу травматичного ура-
ження ока. Метою скринінгу було дослідження осіб
з ЧВЗТГ, які пред’являли не структуровані жалоби
щодо власного психічного стану після травми. Ска-
рги (симптоми) хворих розглядалися нами як такі,
що потребували їх клініко-динамічного спостере-
ження з точки зору оформлення у синдроми НПР.
Основною гіпотезою для проведення скринінгового
дослідження стала думка, що особи з ЧВЗТГ стра-
ждають «латентним формами» НПР, синдроми
яких, становлячись в часом клінічно оформленими,
не діагностуються на етапі надання офтальмологіч-
ної допомоги без спеціального інструментарію.
На другому етапі на основі поглибленого ана-
лізу встановлених патогномонічних клінічних та
виявлених психологічних, психосоціальних й ней-
рофізіологічних особливостей пацієнтів з НПР вна-
слідок ЧВЗТГ, визначали мішені лікувального
впливу.
Клініко-психопатологічний метод базувався
на загальноприйнятих підходах до психіатричного
обстеження шляхом інтерв’ювання та спостере-
ження. Клініко-психопатологічне дослідження міс-
тило поглиблене клінічне стандартизоване ін-
терв’ю з використанням діагностичних критеріїв
МКХ-10. Для більш поглибленого вивчення вира-
женості та особливостей проявів клініко-психопа-
тологічної симптоматики, клініко-психопатологі-
чне дослідження було доповнено психодіагностич-
ним – з використанням методик, спрямованих на
виявлення суб’єктивних (опитувальник депресії А.
Т. Бека, шкала самооцінки тривоги Д. Шихана та
методика діагностики самооцінки Ч. Д. Спілбер-
гера і Ю. Л. Ханіна) та об’єктивних (клінічні рейти-
нгові шкали депресії та тривоги Гамільтона НDRS і
НАRS) її проявів.
Психодіагностичний метод також був реалізо-
ваний з метою: а) визначення наявності і особливо-
стей вираженості рівню посттравматичного стресу
(ПТС) у обстежених (за допомогою шкали оцінки
впливу травматичної події (ШОВТП) М. Горовіца в
адаптації Н. В. Тарабріної); б) ідентифікації базо-
вих особистісних характеристик – особистісних
властивостей обстежених як преморбідного тла для
розвитку НПР (за 16-факторним особистісним опи-
тувальником Р. Кеттела (форма С) Sixteen
Personality Factor Questionnaire, 1970); в) визна-
чення типу особистісного реагування на хворобу
(за допомогою опитувальника ТОБОЛ, розробле-
ного в Науково-дослідному психоневрологічному
інституті ім. В. М. Бехтерева на основі концепції
психології відносин В. М. Мясищева); г) встанов-
лення особливостей психологічного захисту обсте-
жених (за допомогою методики визначення механі-
змів психологічного захисту (МПЗ) «Індекс життє-
вого стилю» Р. Плутчека – Х. Келлермана в
адаптації Л.І. Вассермана, О. Ф. Єришева, Є. Б.
Клубової); д) діагностики копінг-поведінки та ролі
стратегій подолання в ґенезі НПР (за методикою
психологічної діагностики копінг-поведінки Е.
Хейма); е) дослідження соціальної підтримки як
психосоціального чинника предикції / превенції
НПР у осіб з ЧВЗТГ (за допомогою багатомірної
шкали її сприйняття MSPSS, розробленої Д. Зімет
та адаптованої В. М. Ялтонським, Н. О. Сиротою);
є) вивчення якості життя (ЯЖ) як інтегрального по-
казника функціонування хворих (за допомогою ме-
тодики «Оцінки якості життя SF-36», створеної J. E.
Ware).
Нейрофізіологічний метод використовували
для дослідження електричної активності мозку об-