Актуализация археологического наследия в современных социально-культурных практиках

1. Негосударственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
«Гуманитарный университет»
На правах рукописи
Каменский Сергей Юрьевич
Актуализация археологического наследия в современных социально- культурных практиках
Специальность 24.00.01 – теория и история культуры
Диссертации на соискание ученой степени
кандидата культурологии
Научный руководитель:
доктор философских наук,
профессор Л.А. Мясникова
Екатеринбург - 2009

2. 2
Оглавление
Введение __________________________________________________________ 3
Глава 1. Культурное наследие в условиях современности ______________ 14
1.1 Культурное наследие: сущность, функции и парадигмы отношения ____ 14
1.2 Проблема актуализации культурного наследия в современной культуре 50
Глава 2. Актуализация археологического наследия ____________________ 81
2.1 Археологическое наследие в пространстве диалога с современностью __ 81
2.2 Практики актуализации археологического наследия ________________ 106
Заключение ______________________________________________________ 146
Список литературы ______________________________________________ 151

3. 3
Введение
Актуальность темы исследования. В настоящее время в России активно происходит переосмысление роли и места культурного наследия в жизни общества в целом и отдельного человека в частности. Обращение к данной проблематике сегодня приобретает особую актуальность в связи с тем, что российское и мировое общество находится на своеобразном культурном перепутье.
С одной стороны, в условиях постиндустриального общества наблюдается уникальная ситуация втягивания всех культурных традиций прошлого и современности в единое культурное пространство. Сегодня фиксируется устойчивый рост посещаемости учреждений и памятников культуры, внедряются новые интерактивные, эмоционально-зрелищные формы взаимодействия с культурным посетителем, наблюдается интенсификация культурного туризма, в рамках процесса глобализации развиваются межкультурные коммуникации. Потенциально эта возникающая поликультурная сопряженность задает условия для плодотворного культурного общения и взаимообогащения культур.
С другой стороны, фиксируется снижение глубины освоения культурного наследия, формируется поверхностность, клиповость, интерпассивность, эгоизм и презентизм восприятия массового зрителя, на которого оказывают давление потребительские стандарты массовой культуры, инновационность и информационная перегруженность постиндустриальной эпохи. Также наблюдается стирание культурных различий и исчезновение целых культур.
Это обуславливает актуальность проблематики поиска социально- культурных практик, позволяющих перевести формирующиеся мультикультурные взаимодействия в регистр культурно-гуманитарного диалога, позволяющего актуализировать культурное наследие на уровне «личных институтов культуры».
Данная проблематика особенно остро стоит в области археологического наследия. Включение в пространство актуальной культуры через транслируемые в СМИ, популярной литературе, кино кладоискательские сюжеты, либо

4. 4
посредством классических музейных экспозиций не приводит к его постижению на уровне культурного диалога и внутреннего освоения. При достаточно широком интересе к археологическому наследию его актуализации не происходит.
Равнодушие восприятия археологического наследия в современной России недопустимо. Сегодня чрезвычайно быстрыми темпами идет разрушение и уничтожение памятников мародерами и грабителями (ущерб исчисляется сотнями объектов в год). Учитывая, что, в силу расположения археологических памятников, их защита только силами правоохранительных органов невозможна и требует привлечения местного населения, тема актуализации археологического наследия оказывается неразрывно связана с вопросом элементарного сохранения археологического культурного фонда России.
Другим фактором, придающим значимость исследованию данной проблемы, является то, что проблематика включения археологического наследия в пространство современной культуры и социально-культурных практик его актуализации целостно в российских исследованиях не осмыслялась.
Таким образом, недостаточная теоретическая разработанность исследуемой проблемы, актуальность ее практического решения послужили автору основанием для выбора объекта и предмета исследования, определили направленность его научного поиска.
Степень разработанности проблемы. Многоаспектность изучаемой проблемы объединяет исследовательские изыскания учёных в сфере теории, истории и социологии культуры, философии культуры; культурной и социальной антропологии; прикладной культурологии, наследиеведения, музеологии, маркетинга.
Все исследования можно разделить на два блока – 1) посвященные проблемам культурного наследия в целом; 2) связанные с областью археологического наследия.
Сущность культурного наследия как феномена культуры, его функции, анализ механизмов культурной трансляции получили освещение в трудах Ю.М. Лотмана, Д.С. Лихачева, М.С. Кагана, А.Я. Флиера, Э.А. Баллера, В.С. Библера,

5. 5
И.К. Кучмаевой, Е. Шацкого, С.Л. Кропотова, А.Н. Дьячкова, П.В.Боярского, Ю.А. Веденина, Э.А. Шулеповой, Е.Н. Селезневой, М.Е. Кулешовой, Т.Г. Мироновой и др.
Проблематика освоения иной культуры (аккультурации), межкультурного диалога исследовалась представителями диффузионизма (К.Уисслер, Р.Диксон, Ф.Ратцель), культурными антропологами – Ф. Боасом, А. Кребером, К. Клакхоном, Р. Билзом, Р.Редфилдом, Р.Липтоном, М.Херсковицем и др.
Интерпретация и актуализация культурного наследия в контексте социальной и культурной памяти, практик памятования (коммеморации) рассматривались в работах отечественных - Н.Ф. Федорова, М.М. Бахтина, В.С. Библера, Ю.М. Лотмана, Б.А. Успенского, Н.К. Эйнгорн, Г.В. Лебедевой, Л.М. Немченко, Т.А. Кругловой, Д.В. Пивоваровым, Н.З. Коковиной, Т.В. Мироновой, и зарубежных авторов - М. Хальбвакса, Фр. Йетс, Я. Ассмана, П. Рикера, П.Нора, Фр.Артога, П. Хаттона, Д. Лоуэнталя, А.М. Эткинда и др.
Культурное наследие как фактор формирования регионального самосознания и культуры исследовалось в работах И.Я. Мурзиной, В.Ф. Чиркова, Э.А. Шулеповой и др. Культурное наследие в контексте выстраивания гуманитарно-географического образа места рассматривалось М.Е. Кулешовой, Ю.А. Веденина, Д.Н. Замятиным, Р.Ф. Туровским, В.Л. Кагановским, И.И. Митиным, А.С. Азаренко и др.
Вопросы построения эффективной культурной политики, связывающей культурное наследие и социально-экономическое, культурное развитие, исследуются М. Пахтером, Л. Лэндри, М. Гнедовским, В.Ю. Дукельским, Л.Е. Востряковым, А.В. Лисицким, Г.Л. Тульчинским, П.М. Шульгиным, С.Л. Кропотовым и др. Проблемы сохранения, музеефикации памятников культуры и культурных ландшафтов, популяризации культурного наследия разрабатываются Ю.А. Ведениным, Ю.Л. Мазуровым, П.М. Шульгиным, М.Е. Кулешовой, и др. Трансформации и противоречия отдельных социально-культурных практик презентации наследия (музейные экспозиции, туризм) исследуются в работах Т.П.

6. 6
Калугиной, А.Ю. Демшиной, М.Т. Майстровской, О.С. Дмитриевой, Т.М. Пчелянской, Я. Гимельштейна, О.В. Беззубовой, Д.В. Загоскина, Н.А. Гришиной, Дж. Урри, Д. МакКанела, С. Гализдры, М.С. Отнюковой, Н.Е. Покровского, Т.И. Черняевой, Н.А. Никишина и др.
Условия и специфика функционирования наследия в массовой культуре и постиндустриальном обществе проанализированы в работах П. Нора, Ф. Артога, Д. Лоуэнталя, А. Гениса, В.С. Библера, Т.П. Калугиной, Д.Н. Замятина, Е.Н. Селезневой, Т.Г. Мироновой, Н.С. Плотникова, Д.Е. Раскова, К.Э. Разлогова, А.Я. Флиера, Л.А. Закса, Л.А. Мясниковой, Б.В. Орлова и др.
Однако, несмотря на наличие значительного количества работ, так или иначе связанных с культурным наследием и его актуализацией, в них не сформулированы основные парадигмы отношения к наследию, не предложены критерии оценки социально-культурных практик взаимодействия с памятниками прошлого. Также целостно не была поставлена проблема актуализации культурного наследия в условиях массовой культуры постиндустриального общества.
Собственно проблематика актуализации археологического наследия получила достаточно слабое освещение. Археологические памятники и материалы в России вплоть до начала XXI века изучались и анализировались исключительно в рамках археологической (исторической) науки. Стоит отметить, что абсолютное большинство этих трудов не выходило и по-прежнему не выходит за рамки изложения эмпирических наблюдений (публикации материалов разведок и раскопок), анализа типологических и хронологических рядов артефактов и объектов, исследования отдельных археологических культур и археологических культурно-исторических общностей. Анализ археологического наследия с гуманитарно-культурологической точки зрения, выходящей за рамки изучения традиций древности в область проблематики культурного диалога с ними, в археологической науке реализован не был.
В качестве фактов культурного наследия археологические древности рассматриваются преимущественно в русле тематики сохранения и музеефикации

7. 7
памятников археологии, создания построенных на классических основаниях археологических экспозиций в музеях, разработки археологических экскурсий.
Исследования, связанные с проблемами актуализации археологического наследия, единичны. Это работы Ф.Н. Петрова и Г.Б. Здановича, в которых делается попытка осмыслить археологическое наследие Аркаимской долины в терминах его значимости для современного общества. Исследование А.Г. Кичигиной, посвященное трансформации этно-мифологических представлений сибирского региона в искусстве неоархаики, которое активно использует и археологические материалы.
Образовательно-воспитательная эффективность детских археологических клубов, археологических полевых и камеральных социально-культурных практик исследовалась в русле направления, получившего название «педагогическая археология» (А.М. Буровский, Д.В. Бровко, В.Г. Пежемский, А.В. Константинов, И.И. Разгильдеева, Д.А. Алексеев, С. В. Марков и др.). При всей значимости этих работ, необходимо отметить, что они затрагивают только уровень образования и посвящены, преимущественно, анализу методик развивающего обучения, коллективной и практически ориентированной деятельности и другим педагогическим технологиям. Тогда как собственно проблематика актуализации археологического наследия названными авторами не ставилась.
Несмотря на наличие отдельных работ, так или иначе связанных с проблематикой актуализации археологического наследия, в них целостно не проведен анализ археологического наследия в контексте современной культуры, не осмыслены специфика, направления и современные практики его актуализации.
Обзор литературы ясно высвечивает нерешенные вопросы, составляющие проблемное поле настоящего исследования, – каковы основания, критерии и способы актуализации археологического наследия в социально-культурных практиках постиндустриального общества?
В качестве источников автором использовались описательные работы, посвященные экспериментальной археологии, деятельности археологических

8. 8
парков, движению исторической реконструкции, музейным археологическим экспозициям, археологическому туризму, телевизионным программам и иным образовательным проектам в области археологии. Среди них материалы Службы национальных парков США, публикации Р. Малиновой и Я. Малины, М.Н. Кудрявцева, Г.Б. Здановича, Ф.Н. Петрова, Л.Н. Козловой, С.Н. Паниной, П.М. Шульгина, С.В. Гусева, С.В. Чаплыгиной, Ю.М. Баранова и др.
Значимым источником оказались результаты переведенных автором зарубежных исследований, касающихся восприятия археологического наследия широкой публикой. Это материалы социологических опросов, выполненных М. Рамос и Д. Дуганом (США), Д. Покотило и Н. Гаппи (Канада), Н. Мерриманом (Великобритания), публикации К. Холторфа, посвященные образу археологии в современной западной массовой культуре.
Определенное значение имел также собственный опыт автора по участию и руководству археологическими экспедициями и экспериментальными проектами в этой области.
Объект исследования – археологическое наследие.
Предмет исследования – актуализация и использование археологического наследия в современном обществе.
Цель исследования – определить основания и практики актуализации археологического наследия в современном обществе.
Для достижения цели исследования необходимо решить следующие задачи:
1. проанализировать сущность и функции культурного наследия;
2. представить основные модели восприятия культурного наследия и парадигмы отношения к нему;
3. выявить содержание понятия «актуализация» и критерии анализа практик взаимодействия с культурным наследием;
4. определить стратегию и практики актуализации культурного наследия в условиях массовой культуры постиндустриального общества;
5. рассмотреть наиболее значимые для современного общества и культуры способы интерпретации археологических памятников;

9. 9
6. выделить наиболее эффективные практики актуализации археологического наследия.
Теоретико-методологические основания исследования.
Ведущее методологическое значение сыграли работы, посвященные исследованию культурного наследия через призму диалога культур. Анализ проблемы актуализации в контексте логики гуманитарного диалогического мышления обусловил опору на работы М. Бубера, В.С. Библера, М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, Б.А. Успенского, Я. Ассмана, М. Хальбвакса, П. Рикера, П.Нора, Фр.Артога, П. Хаттона, Б.В. Емельянова.
При выявлении критериев оценки практик актуализации памятников прошлого, помимо вышеназванных работ, значимыми для автора стали исследования в области герменевтики (Ф. Шлейермахер, В. Дильтей, Г. Гадамер и др.), экзистенциализма, подходы, представленные в гуманистической философии и психологии.
Для выявления специфики постиндустриального общества и свойственной ему массовой культуры автор опирался на работы Т. Адорно, М. Хоркхаймера, М. Маклюэна, Э. Тоффлера, Ж. Бодрийяра, З. Баумана, А. Моля, А.Гениса, М. Пахтера, Ч. Лэндри, А.В. Костиной, Н.Б. Кирилловой, Т.П. Калугиной, К.Э. Разлогова, С. Жижека, Б. Гройса, Г. Шульце, Р. Йенсена и др.
Рассматривая проблему актуализации через социально-культурные практики, автор учитывал концепцию социально-культурной деятельности А.В. Соколова.
В основе исследования лежит культурно-гуманистический подход и методология диалога культур. Учитывая комплексный характер предмета исследования, используются подходы, сложившиеся в исторической науке, музееведении, социологии, психологии. Для решения отдельных задач были использованы следующие методы:
а) при выявлении парадигм отношения к культурному наследию - историко- логический метод;

10. 10
б) при определении критериев оценки практик актуализации и в интерпретации археологического наследия как пространства смыслов, актуальных для современной культуры - методология герменевтики;
в) при анализе актуализирующего потенциала полевых археологических практик – типологически-обобщающий анализ собственной деятельности;
г) при проектировании экспозиционного пространства современного археологического музея - метод теоретического моделирования.
Научная новизна исследования:
1. предложена типология моделей восприятия культурного наследия и парадигм отношения к нему;
2. на основе парадигмы культурного диалога сформулировано понятие «актуализация культурного наследия», обоснованы критерии выделения и оценки социально-культурных практик наследования;
3. впервые целостно представлены особенности, стратегия и практики актуализации культурного наследия в условиях массовой культуры постиндустриального общества;
4. выявлены наиболее значимые для современного общества и культуры способы интерпретации археологических памятников;
5. впервые выделены наиболее эффективные практики актуализации археологического наследия в современной культуре с точки зрения гуманитарно-диалогического подхода;
6. разработаны новые актуализирующие формы экспозиций современного археологического музея («бинарные», «эмоционально-интуитивные», экспозиции-диалоги и травелоги).
Теоретическая значимость исследования. Содержащиеся в диссертации новые материалы и научные факты представляют ценность для культурологии, философии, археологии, истории, музееведения и других гуманитарных дисциплин, обращающихся к тем или иным аспектам функционирования культурного наследия в современном обществе. Реализованный в исследовании подход к освещению избранной проблемы

11. 11
может послужить основой для новых направлений в разработке темы актуализации культурного наследия.
Практическая значимость исследования. Теоретические положения и материалы диссертации могут послужить основой при разработке проектов в области актуализации археологического наследия; могут быть использованы в учебных курсах археологии, музееведения, краеведения, культурологии.
Апробация работы. Основные положения диссертации представлены в 11 публикациях, в том числе двух в научных рецензируемых изданиях. Идеи, изложенные в диссертационном исследовании, апробированы в рамках выступлений и дискуссий на российских и международных научных конференциях в Екатеринбурге (2006-2009), Ханты-Мансийске (2006, 2008), в опубликованных статьях и тезисах докладов (Екатеринбург – 2006-2009, Ханты- Мансийск – 2008, Омск – 2008). Работа обсуждена на совместном заседании кафедр социально-гуманитарных дисциплин и социально-культурного сервиса и туризма НОУ ВПО Гуманитарный университет, кафедры этики, эстетики, теории и истории культуры ГОУ ВПО УрГУ.
Материалы диссертации используются в рамках учебных курсов «Музееведение», «Краеведение», которые читаются автором на кафедре социально-культурного сервиса и туризма факультета социальной психологии Гуманитарного университета, а также в разработке диссертантом социально- культурных и туристских проектов использования археологического наследия на территории Муниципальных объединений ХМАО-Югры.
Положения, выносимые на защиту.
1. Культурное наследие – это концепт, отражающий определенный способ интерпретации прошлого. Выделяются три парадигмы, задающие отношение к культурному наследию, которые можно обозначить как «отсутствие «прошлого»», «память-преемственность», «культурный диалог». Они исторически соотносимы с разными типами обществ – архаичного, индустриального и постиндустриального, но продолжают сосуществовать в современности. Восприятие собственно исторических артефактов реализуется

12. 12
также в рамках прагматической (полезность, материальная ценность), эстетической (художественная ценность), предметно-экзотической (восприятие вещей через призму необычности, «курьезности») и исторической (артефакты как источники сведений о прошлом) моделей.
2. Проблема актуализации рассматривается исходя из парадигмы культурного диалога, в основе которой лежат: а) признание того, что наследие существует и развивается через многообразие его интерпретаций; б) акцент на осмысление памятников через социально-культурные проблемы современности; в) человекоразмерное, субъект-субъектное, ценностно-смысловое освоение культурного наследия. Актуализация - это процесс превращения культурного наследия в явление современности, характеризующийся внутренним освоением (переживанием) и переосмыслением культуры прошлого, включением ее в ценностно-смысловой, нравственный, эстетический, интеллектуальный, социально-практический потенциал личности и общества. Критерии оценки социально-культурных практик наследования задаются парадигмой культурного диалога и гуманистическим подходом: 1) достижение состояния «внутринаходимости» (М.М. Бахтин), живого ощущения субъекта прошлой культуры; 2) работа на уровне понимающего интерпретирующего мышления, переосмысления, переопределения значений прошлой и настоящей культур в диалоге; 3) решение гуманистических и социально-практических задач современности.
3. Практики актуализации культурного наследия выстраиваются с учетом ситуации массовой культуры постиндустриального общества. Стратегия актуализации должна заключаться в преодолении негативно влияющих на освоение наследия факторов (потребительская психология, эгоизм и нарциссизм субъекта, его некритичность, духовная инфантильность, складывающиеся поверхностность и безразличность, клиповость и мозаичность восприятия). Она должна быть связана с использованием существующих сегодня продуктивных практик интерактивного «погружения», «включения» зрителя, психо- эмоционального, зрелищного, полиомматического (многоцентрового),

13. 13
диалогичного освоения культуры.
4. Существует три наиболее значимых для современного общества и культуры способа интерпретации археологических памятников: а) как пространства архаичных культур, опыт которых ценен для осознания и решения проблем постиндустриального общества (в свете формирования экологического мировоззрения, философии холизма, внимания к нерациональным формам освоения мира); б) как мест этнонациональной и региональной культурной памяти; в) как ландшафтной среды обитания современных обществ и как пространства предметных форм, интересных в силу своей инаковости актуальной культуре.
5. Наиболее эффективными способами актуализации археологического наследия являются практики, позволяющие осуществить диалог между человеком современности и прошлого на ценностно-смысловом уровне и адекватные при этом условиям постиндустриального общества. К ним относятся практики, построенные на возможностях экспериментальной археологии, участие в полевых археологических исследованиях, посещение музейных экспозиций, выстроенных исходя из задачи актуализации археологического наследия («бинарных», «эмоционально-интуитивных», экспозиций-диалогов и травелогов), визуально- виртуальные практики, связанные с презентацией археологического наследия в сети Интернет и др.
Структура работы. Целью и задачами работы обусловлена ее структура. Диссертация состоит из введения, двух глав, 4 параграфов, заключения и библиографического списка. Содержание Главы 1 составляет изложение общих проблем, связанных с анализом культурного наследия и практик его актуализации. Глава 2 посвящена анализу направлений и практик включения археологического наследия в ткань современной культуры. В Заключении подведены итоги исследования и намечены пути дальнейшей разработки темы. Объем работы составляет 175 страниц, список литературы включает 255 наименований.

14. 14
Глава 1. Культурное наследие в условиях современности
1.1 Культурное наследие: сущность, функции и парадигмы отношения
В настоящее время проблема сохранения и использования культурного наследия является общемировой. Особенно остро этот вопрос стоит в России, где политические и экономические изменения, происходящие с 1990-х гг., привели к резкому снижению внимания к охране культурных ценностей, природного наследия со стороны государства и общества. В настоящее время трансформируются подходы к формам сохранения и использования наследия при хроническом дефиците бюджетного финансирования.
Помимо этого сегодня признано как факт, что ни наличие, ни размер бюджетного финансирования объектов историко-культурного наследия не решают более глубокой проблемы, состоящей в отсутствии программ актуализации объектов прошлого в современной социально-культурной среде. «Существующая практика показала, что ни само выявление памятника, ни постановка его на учет и государственную охрану, ни ведение восстановительных работ еще не могут обеспечить его сохранение как национального богатства. Во многих случаях у нас отсутствует концепция использования объектов наследия… Без использования, без жизни памятник быстро приходит в запустение»1. С другой стороны, формирование так называемой «индустрии наследия» приводит к развитию сугубо инструменталистского понимания памятников прошлого, деградации их до уровня рыночных продуктов социально-культурного потребления.
Обозначенные противоречия вынуждают к решению проблем, связанных с сущностным и функциональным определением культурного наследия, выявлением моделей его восприятия и парадигм отношения, изучением специфики включения памятников в пространство современной культуры.
Определить феномен «культурное наследие» почти так же сложно, как и дать определение самой культуре. Как считает Е.Н. Селезнева, «главная проблема
1 Шульгин П.М. Уникальные территории в региональной политике // Наследие и современность. Информационный сборник. – Выпуск 1. – М., 1995. – С. 9.

15. 15
изучения культурного наследия заключается в том, что при широком использовании в теоретическом и практическом контексте это понятие до сих пор не имеет четкого определения. Оно не оформлено как научная категория, не операционализовано… Несмотря на то, что содержание понятия «культурное наследие» остается неопределенным оно широко используется в рамках специализированных научных дисциплин (музееведения, памятниковедения, истории и теории культуры, краеведения, культурологии и др.), а его значение варьируется от выделения объектов, признанных в качестве культурных ценностей высшего порядка в мировом масштабе, до включения всех артефактов прошлого»1.
Несмотря на разность в подходах и определениях, в современном наследиеведении надо признать наличие общей мировоззренческой позиции, связанной с пониманием культурного наследия как важнейшего механизма функционирования культуры. Более того, многие авторы рассматривают культурное наследие как ключевой признак в определении сущности культуры.
Ю.М. Лотман, давший культурологическое обоснование понятия «культурно-историческое наследие» как социально-культурного феномена, описывает пространство культуры как пространство общей памяти, где «тексты» могут сохраняться и актуализироваться2. В «Беседах о русской культуре» он подчеркивает, что: «Культура есть память. Поэтому она всегда связана с историей, всегда подразумевает непрерывность нравственной, интеллектуальной, духовной жизни человека, общества и человечества. И поэтому, когда мы говорим о культуре нашей, современной, мы, может быть, сами того не подозревая, говорим и об огромном пути, который эта культура прошла. Путь этот насчи- тывает тысячелетия, перешагивает границы исторических эпох, национальных культур и погружает нас в одну культуру — культуру человечества»3.
1 Селезнева Е.Н. Культурное наследие России в политических дискурсах 1990-х годов: Дис. ... д-ра филос. наук: 09.00.13. М., 2004 228 с. РГБ ОД, 71:05-9/7. – С.8-9.
2 Лотман Ю. М. Память в культурологическом освещении // Лотман Ю.М. Избранные статьи. Т. 1. – Таллинн, 1992. – С. 200–202.
3Лотман Ю. М. Беседы о русской культуре: Быт и традиции русского дворянства (XVIII — начало XIX века). – СПб.: Искусство - СПб., 1994. – С.8.

16. 16
Эту позицию развивает М.С. Каган утверждает, что культурное наследие – это важнейший отличительный признак культурного пространства от бытия природы, поскольку через него реализуется такая фундаментальная черта культуры, как ее способность быть «внегенетическим способом хранения и передачи вырабатываемой человечеством информации», быть «ненаследственной памятью человечества»1, разрушая границы пространственно-временной локализованности человеческого опыта2. Подобного подхода придерживаются такие авторы как А.Я. Флиер, М.Е. Кулешова, К.М. Хоруженко и др3.
М.С. Каган вводит такие важнейшие для существования и развития культуры понятия как инфогенез, обозначающий процесс аккумуляции социального опыта, и инфофонд (что можно воспринимать синонимом культурного наследия), создающийся в результате «опредмечивания» знаний, ценностей и умений4. Именно благодаря наследию культура может выступать в своей основной функции механизма социального наследования, отвечая за опредмечивание, хранение, накапливание и трансляцию опыта во всех сферах человеческой жизнедеятельности, обеспечивая надбиологический способ саморазвития социальной системы5. Подобный подход позволил Национальному центру опеки наследия России провозгласить, что «стремление к охране своего наследия — это, в сущности, проявление инстинкта самосохранения человека как вида»6.
Таким образом, наследственный характер культуры обуславливает то, что культурные формы, нарушая законы природы, независимо от происхождения
1Каган М.С. И вновь о сущности человека // Отчуждение человека в перспективе глобализации мира. Сб. статей. Выпуск I / Под ред. Маркова Б.В., Солонина Ю.Н., Парцвания В.В. – СПб: Петрополис, 2001. - С.67.
2Каган М.С. Философия культуры. – СПб.: Петрополис, 1996. – С. 274.
3 Флиер А.Я. Культура как смысл истории // Общественные науки и современность. – 1999. – № 6. – С. 153-154; Кулешова М.Е. Понятийно–терминологическая система «природное культурное наследие»: содержание и основные понятия // Уникальные территории в культурном и природном наследии регионов. Сборник научных трудов. – М.: Изд–во РНИИ культурного и природного наследия, 1994. – 216 с.; Хоруженко К.М. Культурология. Энциклопедический словарь. – Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. – 640 с.
4 Каган М.С. Философия культуры… С. 40.
5 Обоснование такого понимания культуры проводится М.С. Каганом в работах «Человеческая деятельность: Опыт системного анализа» (М., 1974); «Культура как предмет философского исследования» (Л., 1979); «Философия культуры» (СПб., 1996) и др.
6 Манифест Национального центра опеки наследия [Электронный ресурс] // Доверительное управление культурным и природным наследием в России: прецеденты, аргументы, документы / Отв. ред. А.П. Кудрявцев, Ю.Л. Мазуров .– М.:Центр Наследия,2005. – 106 с.– (Нац. центр опеки наследия). Режим доступа: http://www.ntrust.ru/public.cms/?eid=689234.

17. 17
никогда не «умирают» (в смысле полного исчезновения). Как правило, даже вышедшие из практического употребления (режима воспроизводства) они, так или иначе, сохраняются в виде музейных экспонатов или каких-либо еще раритетов. Это одно из очень важных свойств культуры по искусственной «реактуализации» устаревших культурных форм и сохранения их, по меньшей мере, в качестве памятников1. Подобное отношение к прошлому формирует особый феномен, который заключается в том, что «человек» - это, прежде всего, «человек помнящий» («homo memor»).
Исходя из этой позиции культурное наследие может быть определено как «одна из форм закрепления и передачи совокупного духовного опыта человечества»2, или, например, как «совокупность связей, отношений и результатов духовного производства прошлых исторических эпох»3.
Культурное наследие оказывается в центре внимания культурологов и философов не только в связи со своей значимостью как механизма памяти, обеспечивающего сохранение и трансляцию культуры. В исследованиях представителей герменевтики, диалогической философии, семиотической школы была актуализирована также функция культурного наследия как важнейшего ресурса творчества культуры.
Интересная теоретическая модель отношений между памятью и культурой сформирована в трудах Ю.М. Лотмана и Б.А. Успенского4. Всякая культура, по их мнению, может рассматриваться как совокупность «текстов». В зависимости от типа сохраненной информации тексты распадаются на две категории. Первые, согласно терминологии Ю.М. Лотмана, являются текстами «информативной памяти». Они сохраняют фактическую, научную и технологическую информацию. Вторая категория включает тексты «креативной (творческой) памяти», которую Лотман называет «памятью искусства». Для творческой памяти «вся толща текстов» оказывается «потенциально активной». Это приводит к тому,
1 Флиер А.Я. Антропология культуры: Учебная программа для студентов по специальности «культурология». – М.: Высшая школа культурологии, 2003.
2 Хоруженко К. М. Указ. соч. С. 640.
3 Баллер Э.А. Социальный прогресс и культурное наследие. – М.: Наука, 1987. – С. 52.
4 Лотман Ю. М., Успенский Б. А. О семиотическом механизме культуры // Учен. зап. Тарт. ун–та. – Тарту, 1971. – Вып. 284. – С. 146-166; Лотман Ю.М. Память в культурологическом… С. 200-202.

18. 18
что «тексты, образующие «общую память» культурного коллектива, не только служат средством дешифровки текстов, циркулирующих в современно- синхронном срезе культуры, но и генерируют новые в процессе и результате акта их освоения»1. Таким образом, анализ культурного наследия в свете ретроактивного характера самой культуры позволяет нам выделять его генерирующую, культуротворческую функцию.
Исходя из этой позиции культурное наследие может быть определено как «совокупность доставшихся человечеству от прошлых эпох культурных ценностей, критически осваиваемых, развиваемых и используемых в контексте конкретно-исторических задач современности в соответствии с объективными критериями общественного прогресса»2.
Совмещая оба изложенных выше подхода, мы можем рассматривать культурное наследие одновременно как факт прошлого и настоящего («духовный «запасник»), и как потенциал нашего будущего (источник развития).
Анализ культурного наследия в этом ключе задает максимально общее, онтологическое видение этого объекта, работающее на уровне анализа культуры и социума как суперсистем. Однако если спуститься на уровень конкретных локально-временных социально-культурных групп (от этноса до профессиональных коллективов) и отдельных индивидов, то, очевидно, возникает целый ряд новых функций.
Так мы можем выделить социо-созидательные функции. К ним, можно отнести, во-первых, роль культурного наследия как механизма идентификации. Как отмечают многие авторы, оно выступает в качестве основного идентификационного элемента, обеспечивающего формирование, легитимацию разного уровня социальных групп, а также социальную преемственность поколений3. Очевидно, что именно культурное наследие дает нам возможность помнить и почитать людей прошлого и таким образом связывать себя с нашей
1 Лотман Ю. М. Память в культурологическом… С. 200-202.
2 Баллер Э.А.Указ. соч. С. 52.
3 Об этом еще в первой половине XX века писал М. Хальбвакс, который увидел в коллективной памяти элемент, конституирующий идентичность социальной, профессиональной или любой другой (например, этнической) группы.

19. 19
историей, а в итоге идентифицировать себя. Помнить в этом смысле (включая и материализованную память) — означает быть, быть самим собой. Сегодня эта роль наследия как хранилища коллективной памяти рассматривается в качестве его основной социальной функции большинством исследователей (П.Нора, А.Я. Флиер, Ю.Л. Мазуров, Ю.А. Веденин, Э. А. Шулепова, А.В.Лисицкий, А.А. Тлюняева, С.И. Дудник, А.В.Лисицкий, и др.).
Во-вторых, социальная значимость культурного наследия обусловлена также тем, что в нем представлена накопленная человечеством информация о вариантных способах жизнеобеспечения, построения социальных институтов, формах социального взаимодействия и других значимых аспектах, которая может быть использована как для саморефлексии, так и для трансформации современных социально-культурных систем.
В-третьих, мы можем отметить, что культурное наследие непосредственно участвует в формировании пространственно-временных координат картины мира, обеспечивающих устойчивость социального развития и выстраивающих мировоззренческие особенности региональных социумов1.
Отдельный блок составляют антропо-созидательные функции культурного наследия. Для этого уровня можно говорить о его таких новых ролях как рождение и развитие человека, его культурно-стилевая самоидентификация, стимулирование его творчества, обеспечение контекста для его жизнедеятельности, а также о его экзистенциальной функции. Наличие памяти и «отношений» со своим прошлым дает возможность личностного саморазвития. Такую связь с культурным наследием Ж.Томпсон называет самоукрепляющей, поскольку «она обеспечивает контекст для наших жизней, придает значение нашим деяниям и судьбе. Она задает смысл нашим отношениям, идеалам и устремлениям в структуре, которая выходит за пределы наших собственных жизней»2.
1 См. например, работы Ю.А. Веденина, М.Е. Кулешовой, Р.Ф. Туровского, В.Л. Кагановского, Д.Н. Замятина, Л.Н. Гумилева, Г.Д. Гачева, А.С. Азаренко, В.Ф. Чиркова.
2 Томпсон Ж. Окружающая среда как культурное наследие [Электронный ресурс] // Гуманитарный экологический журнал. – Т. 4. Спецвыпуск. – 2002. – С. 108–118. – Опубликовано: Environmental ethics. 2000, vol. 22, p. 245–258. Сокращ. перевод А. Елагина. Режим доступа: http://ecoforum2.narod.ru/hem4s/digest4.htm.

20. 20
И.К. Кучмаевой для этого уровня обосновывается также компенсаторно- релаксационная функция, которая реализуется в ситуации «погружения» человека в мир иной культуры (культура прошлого как другая культура) в результате чего происходит релаксация индивида – то есть снятие излишнего напряжения. Это достигается, как правило, благодаря «общению» с излюбленными фрагментами наследия (прослушивание любимой музыки, любование картинами и т.д.). Позитивный смысл этой функции, по И.К. Кучмаевой, состоит в том, что наследие в силу исходящей от него «жизненной силы» позволяет успешно преодолевать разнообразные жизненные кризисы человека1.
Таким образом, культурное наследие оказывается центральным звеном существования и развития культуры, социума и отдельной человеческой личности, что определяет его высокую потенциальную значимость в любой социально-культурной ситуации. Богатство заложенных в нем возможностей и функций можно рассматривать как отправную точку в разработке любых программ его включения в пространство современности.
Однако анализа сущности и функционального потенциала культурного наследия при решении проблемы его актуализации оказывается недостаточно. Это подтверждает практика многих современных российских учреждений культуры, которые, признавая и провозглашая все обозначенные функции, не реализуют в своей деятельности проектов, связанных с обоснованием ценности наследия в современном социально-культурном пространстве, его актуализацией в нем. В отдельных же случаях может наблюдаться и негативное отношение к таким проектам, классифицируемым, например, как оскорбительное «приспособление» наследия под современного зрителя.
Данная ситуация отражает значимую для нас идею о том, что возможны разные представления о самом культурном наследии, его значимости, роли и отдельных функциях. Это обуславливает необходимость анализа также возможных моделей восприятия культурного наследия и выявления основных парадигм отношения к нему. Эффективным методом для решения этой задачи
1 Кучмаева И.К. Культурное наследие: современные проблемы. – М.: Наука, 1987. – С. 71.

21. 21
является историко-логический подход. Он позволяет сделать вывод о том, что и представления об отдельных функциях наследия, и разные способы отношения к артефактам прошлого, и сами категории «прошлое», «наследие», «история», «память» имеют исторический характер и сформировались в определенных социально-культурных условиях. В рамках данного исследования целесообразно выделить две линии анализа. Во-первых, это изучение развития восприятия исторических вещей и предметов. Во-вторых, это исследование представлений о прошлом культуры и характере взаимоотношений с ним настоящего, формирующих основные парадигмы отношения к культурному наследию. Первая линия развития актуальна для нашего анализа в связи с тем, что археологическое наследие дано нам исключительно в материальных формах. Также археологические артефакты по природе своей в большинстве случаев воспринимается как выпавшие из живой традиции, из естественной спонтанной памяти. В связи с этим значимым представляется выявить различные, в том числе не связанные с концепцией памяти типы отношения к культурному наследию, данному нам в виде материальных останков. Культурно-исторический анализ позволяет понять, что артефакты древности (в том числе археологические) в течение большей части истории не воспринимались как объекты исторического плана – как «следы», «источники», «свидетельства», «памятники». В их восприятии доминировали совершенно другие мотивы, как-то прагматический, эстетический и предметно-экзотический. Среди них, безусловное первенство, в истории имел прагматический подход к древностям. В архаичных социумах он может быть объяснен тем, что отсутствовала сама идея истории и ее памятников. В этих обществах воспринимались только те вещи и объекты, которые были встроены в живую традицию. Широкая распространенность в мировой археологической науке такого термина, как многослойный памятник, хорошо известные случаи разграбления могильных сооружений в древности и другие факты свидетельствуют в пользу внеисторичности человека архаики. Этот человек не стремился сохранить следы

22. 22
жизнедеятельности всех прошлых поколений, это даже не приходило ему в голову. В Европе в эпоху средневековья прослеживается аналогичный тип отношения к артефактам древности – их воспринимают не как объекты исторического наследия, но как ресурсы утилитарной практической деятельности. Так известно, что в средние века античные руины называли «marmaria», ибо они служили местом, где веками без каких-либо угрызений совести добывали мрамор1. Собираемые в сокровищницах средневековой знати артефакты прошлых эпох также в значительной мере выполняли, прежде всего, прагматическую функцию, сохраняясь в качестве материальных ценностей (учитывая, что многие из них были выполнены из драгоценных металлов). С течением времени эта прагматическая функция, которую выполняли сокровищницы средневековой знати, дополнилась также функцией социального престижа, символа богатства, знатности их обладателей. Прагматическое восприятие предметов древности хорошо иллюстрируют и русские источники XVII - XIX вв. Как пример, можно привести интерес к раскопкам археологических памятников в крестьянской среде. Размах этого промысла в Сибири даже привел к появлению особого названия этой профессии - «бугровщик». Это увлечение касалось и официальной власти. Известно, что в ХVII в. поиски кладов (как материальных ценностей, способных пополнить казну государя) представляли для провинциальных воевод случай выдвинуться и хорошо зарекомендовать себя. Раскопки памятников с целью извлечения золотых предметов были характерны в XIX веке даже для представителей музеев Керчи, Феодосии, членов Склада местных древностей в Херсонесе2.
1 Стоит отметить, что во многом это не восприятие культуры прошлого было связано с христианством, отторгавшим любое языческое наследие. Так, известно, что ранние христиане, ассоциируя античность с язычеством, разбивали античные статуи. Например, конная статуя Марка Аврелия сохранилась только потому, что ее приняли за статую императора-христианина Константина Великого (см. Чернявская Ю.В. Народная культура и национальные традиции: Пособие для учителей. [Электронный ресурс]– Минск: Беларусь, 2000. – 198 с. Режим доступа: http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Chern/14.php). Однако, для современного христианства такая ситуация уже не приемлема и будет расцениваться как вандализм.
2 Непомнящий А.А. Крымоведение в творчестве И. А. Линниченко // Культура народов Причерноморья. – Симферополь, 2004.– № 50, Т. 1. – С. 29-34.

23. 23
Еще более острым представляется примеры раскопок могильников с целью поиска любых металлов для утилитарных нужд. Так, можно сослаться на историю одного из могильников пьяноборской археологической культуры, где во второй половине ХIX в. на протяжении нескольких лет «трудились» местные крестьяне, выкапывая погребальный инвентарь для мензелинских медников1. Проблема массовой переплавки древностей из драгоценных металлов нашла отражение и в указе Петра I от 1721 г., запрещавшем переливать «куриозные» драгоценные вещи, предписывая отсылать их в Петербург. Отметим, что современные представители черной археологии, по сути, продолжают руководствоваться аналогичными «материальными» мотивами в отношении к предметам древности. Не менее значим также предметно-экзотический мотив в отношении к историческим артефактам. Фактически вещи, выпавшие из актуальной культуры, забытые ею, отрезанные от нее значительным хронологическим интервалом, либо вообще принадлежащие другой культурной традиции, обречены были стать объектами любопытства, воспринимаясь через призму их необычности, экзотичности. В средневековье этот мотив, по мнению британского археолога Т.Дарвилла, был вместе с прагматическим восприятием основным по отношению к артефактам древности, обеспечивающим интерес ко всему необычному, загадочному и вызывающему опасения («объект суеверного внимания»)2. До максимума развила этот познавательный эмпиризм культура маньеризма. Выделяя ее как вторую музеефикаторскую культуру, Т.П. Калугина рассматривает ее проявление, прежде всего, в таком распространившемся в XVI- XVII вв. специфическом типе заведения как «cabinet of curiosities» (англ.), то есть
1 Медведь А.Н. Высочайшее повеление 1889 г. и взаимоотношения научных обществ во второй половине XIX в. // Восточноевропейский археологический журнал. – 2002. – № 2 (15).
2 Darvill T. Valuing Britain's archaeological resource. – Bournemouth: Bournemouth University, 1993. Р.5–8. Цит. по Temkin, M. Guns or Plowshares: Significance and a Civil War Agricultural Landscape. Maryland Archeology 36 (March 2000). P. 31.

24. 24
«кабинет редкостей»1. В немецком языке в качества синонима к слову кабинет использовалось слово “камера” - kammer. Самостоятельно оба термина употреблялись довольно редко и обычно входили в состав сложных слов, первая часть которых говорила о характере собрания: например, Munzkabinett - кабинет монет и медалей, Naturalienkabinett - естественно-научный кабинет, посвященный животному и растительному миру, Antiquitatekammer - кабинет древностей и др. Что важно для нас, грань между содержимым таких кабинетов носила весьма условный и неопределенный характер. «Классический» кабинет XVI в. – это собрание всех категорий предметов, которые в своей совокупности как бы воспроизводили мир в миниатюре. Но при этом упор делался на уникальные и необычные вещи, поскольку считалось, что именно они лучше остальных передают многогранность и разнообразие мира2. Акцент на курьезность, необычность вещей прослеживается и в изданном в 1718 г. указе Петра I о пополнении коллекций Кунсткамеры, согласно которому предписывалось собирать «…все, что зело старо и необыкновенно». Фактически в данном способе отношения к вещам, и в том числе древним, мы можем наблюдать формирование элементов антикварного мышления, с тех пор не уходившего с исторической сцены европейской культуры и ставшего частью образа интеллектуала. Так, настоящий ученый джентльмен, утверждал Фрэнсис Бэкон, должен иметь «красивый, большой кабинет, где было бы собрано все, что сделано человеческой рукой или машиной изысканным способом из редкого материала, в редкой форме или с удивительным движением; что исполнено с некой особенностью, удачей и ловкостью; все, что Природа создала в вещах, которые хотят жить и могут быть сохранены»3. Определенный отпечаток наложила на культуру разного рода кабинетов и камер философия маньеризма, тесно связанная с ориентацией на иррациональные формы познания, чистый эмпиризм (вещность, предметную единичность мира) и
1 Калугина Т.П. Музей и«музеефикаторский» тип культуры // В диапазоне гуманитарного знания. Сборник к 80– летию профессора М.С. Кагана. Серия «Мыслители», выпуск 4. – СПб.: Санкт–Петербургское философское общество, 2001..
2 Юренева Т.Ю. Западноевропейские естественно–научные кабинеты XVI–XVII веков // Вопросы истории естествознания и техники. – 2002. – № 4.
3 Цит. по Калугина Т.П. Музей и«музеефикаторский» тип культуры...С. 12.

25. 25
с ощущением вселенной как труднопостижимого чуда1. В целом мы можем говорить о формировании традиции любования вещами (в том числе археологическими), необычными предметами-редкостями, наделении их эстетической и мир-системной функцией. Аналогичные установки по отношению к вещи сохраняла и развивала культура барокко, для которой было характерно внимание к экзотике, к необычным, «куриозным» предметам, отражающим многообразие мира. Очевидно, что в культуре маньеризма, как и барокко, познавательное отношение к необычной вещи слилось с ее эстетическим восприятием. Тем не менее, это не мешает выделить последнее в отдельную линию осмысления древностей. Этот тип отношения к древностям проявляет себя в самом первом для европейской истории музеефикаторском типе культуры, который Т.П. Калугина соотносит с эпохой античности. В этот период формируются первые коллекции вещей, в том числе и прошлых эпох. Однако, как отмечает Т.П. Калугина, эти собрания вещей в античности имели ярко выраженную специфику – в них попадали практически исключительно произведения искусства. Значимо также то, что художественные образцы в первых мусейонах не образовывали ни цельных коллекций, ни экспозиций, они лишь декорировали и содержательно акцентировали пространство2. Эпоха античности интересна также тем, что эстетическое (или, возможно, эстетико-познавательное) отношение к предметам древности в какой-то мере вытесняет их чисто прагматическое восприятие. Так, Страбон сообщает, что в его время происходило разграбление древних могил в Коринфе с целью добывания вещей на продажу коллекционерам. Раньше эти вещи просто пошли бы на переплавку.
1 Калугина Т.П. Культура–«музеефикатор»: метафора и реальность // Методология гуманитарного знания в перспективе XXI века. К 80–летию профессора Моисея Самойловича Кагана. Материалы международной научной конференции. 18 мая 2001 г. Санкт–Петербург. Серия «Symposium». Выпуск №12. – СПб.: Санкт–Петербургское философское общество, 2001.– С. 215. 2 Там же.

26. 26
Прозвучавший в античности акцент на эстетических характеристиках артефактов прошлого, их осмысление с позиций искусствоведения, фактически, стал одной из магистральных линий восприятия памятников прошлого в последующие эпохи, конкурируя не только с прагматическим, предметно- экзотическим, но и историческим отношением к артефактам древности.
Так, даже в эпоху Просвещения, отличавшуюся высоким уровнем развития исторического сознания1, интерес к артефактам древности в кругах интеллектуальной элиты не выходит за рамки искусствоведческого анализа и внимания исключительно к древностям, имеющим художественное значение. Такое положение дел подтверждается историей европейской и российской археологической науки, являвшейся в XVIII веке технической экспертизой антиковедческого искусствознания. Вслед за европейскими антиквариями российская профессура и в первой трети XIX в. придерживалась взглядов, согласно которым объектом изучения археологии признавались только художественные памятники высокоразвитых цивилизации Древнего Египта, Греции и Италии2, а их эстетическо-созерцательное восприятие возводилось в абсолют. Древности «варваров» первоначально вообще не принимались во внимание. В силу специфики источниковой базы классическая археология рассматривалась, с одной стороны, как раздел искусствознания, с другой - как одна из частных дисциплин антиковедения3. Художественный подход к артефактам древности может быть проиллюстрирован и особенностями практики их реставрации в этот период. «Заботясь о восстановлении памятника античной пластики в XVII и XVIII столетиях, во что бы то ни стало в целом виде, — отмечал А. Сомов, — ...отваживались приставлять к торсам найденные в других местах археоло-
1 Огурцов А.П. Философия науки эпохи Просвещения. – М.: Наука, 1993. – С. 49.
2 Каченовский М.Т. О художественных произведениях, как памятниках древних народов, которые более или менее известны потомству по мере успехов их в изящных искусствах. – М., 1819. – С. 24. Цит. по Тункина И.В. Первые исследовательские программы в классической археологии Северного Причерноморья (ХVIII – середина ХIХ в.) // Проблемы античной истории. Сборник научных статей к 70–летию со дня рождения проф. Э.Д. Фролова. Под редакцией д–ра ист. наук А.Ю. Дворниченко. – СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского ун-та, 2003.
3 Интересно, что в современной Франции археологическими, как правило, называют музеи, где собраны только античные древности, а орудия каменного века и другие материалы первобытной археологии хранятся в музеях истории искусств – см. Матюшин Г.Н. Археологический словарь. – М.: Просвещение: Учеб. лит., 1996. – 304 с. С

27. 27
гических раскопок головы, новые руки, с произвольно придуманными движениями и атрибутами, новые ноги и т.д.»1. Причину этого явления Н.П. Кондаков видел в том, что «произведения древности, оторванные от родной почвы, разбросанные по дворам, дают только наслаждение…»2. Прежде всего эстетическую функцию выполняли и устанавливаемые в XVIII – XIX вв. в усадебных парках русской аристократии каменные изваяния с курганов кочевников, специально привезенные из степных районов3. Эстетический аспект играет важнейшую роль в восприятии артефактов древности и сегодня. Так, по мнению М. Карвера, из всех мотивов, которые заставляют людей посещать археологические музеи, эстетическая ценность артефактов часто стоит на первом месте, заменяя их значимость как источников информации4.
Эту позицию поддерживает и современный исследователь В. Нобль. Ссылаясь на социологический опрос М. Рамос и Д. Дуган (США, 2000 г.)5, она говорит о том, что главная современная ценность археологии – эстетическая: из опрошенных в США процент тех, кто знал, по крайней мере, несколько монументальных археологических памятников в разных точках мира оказался значительно выше, чем процент тех людей, которые высказали интерес к тому, как люди жили в прошлом. Таким образом, по мнению В. Нобль, люди в археологическом наследии интересуются в первую очередь не историей. Они наслаждаются захватывающими видами, живописной красотой руин и монументальной архитектуры6. Первой эпохой, обратившей внимание на памятники древности как на исторические свидетельства, была, по мнению А.Л. Монгайта, античная Греция.
1 Цит. по Зверев В.В. От поновления к научной реставрации. – М: ГосНИИР, 1999.
2 Там же.
3 Кренке Н.А. Археологические памятники Подмосковья в контексте культуры ХV–ХХ вв. // Культура средневековой Москвы XIV–XVII вв. – М.: Наука, 1995. — 271 с.
4 Carver M. On Archaeological Value // Antiquity. – 1996. – № 70. – Р. 45-56.
5 Ramos M., Duganne D. Exploring Public Perceptions and Attitudes about Archaeology [Электронный ресурс]. Report by HarrisInteractive on behalf of the Society for American Archaeology, 2000. Режим доступа: http://www.saa.org/pubedu/nrptdraft4.pdf (accessed 28 September 2004).
6 Здесь можно привести следующий исторический факт – профессиональная археологическая наука, в первую очередь, также «заметила» курганы, городища, писаницы и др. выдающиеся объекты, тогда как маловыразительные поселения и селища начали исследоваться значительно позже.